— Добро. Командуй на всплытие!
Спустя десять минут командир и старший помощник уже курили на ходовом мостике. Кругом стояла кромешная тьма: нигде не было видно ни береговых огней, ни проблесков портовых маяков. Немцы соблюдали строжайшую светомаскировку, и ничто не указывало на то, что всего в пяти-шести милях раскинулся стотысячный город-порт. Шел мокрый снег, под теплые бушлаты подводников задувал холодный северный ветер, волнение достигало четырех баллов — такую погоду моряки метко окрестили «собачьей».
— Долго нам здесь «отлеживаться»? — недовольно спросил старпом.
— Не знаю, Гриша. Спроси что-нибудь полегче. В штабе приказали ждать условный сигнал — тебе это известно не хуже меня.
В это время из открытого люка раздался голос радиста:
— Товарищ командир! Радиограмма из штаба!
— Добро, — откликнулся Травин. — Сейчас спущусь!
«Щ-147» всплывала по ночам не только для приема шифровок (строго соблюдая режим «радиомолчания»), но также для проветривания отсеков и подзарядки аккумуляторов. При этом время нахождения на поверхности было минимальным. Вот и сейчас — уже через сорок минут подлодка снова ушла на глубину.
Командир пригласил старпома Бейшеналиева в свою каюту и молча протянул дешифрованный текст. Тот быстро пробежал глазами короткое сообщение: «По данным разведки выход «объекта» возможен уже через трое-четверо суток. Будьте предельно внимательны. Точное время сообщим в следующих радиосеансах. Продолжайте ожидание на прежней позиции…»
— Все ясно! — заключил старший помощник, возвращая листок капитану.
— Что тебе ясно?
— Пока только одно: продолжаем «отлеживаться» на дне. Все остальное — как в тумане…
— Тебя что-то беспокоит?
— Больше всего время — точное время выхода в море этой чертовой лодки! Скорее всего, это будет ночь…
— Ты прав… Атаковать немцев наверняка будем ночью, при нулевой видимости — практически «вслепую». Чтобы не ошибиться и торпедировать нужную цель, мы должны знать точное время ее появления!
Глава 5. Резервный вариант
30 декабря 1944 года
1. Москва, Главное управление контрразведки «Смерш»
…
Копии оперативных документов
Экз. № 1. Спецсообщение по «ВЧ».
Начальнику Управления контрразведки
«Смерш» 1-го Белорусского фронта.
«Весьма срочно!
Вчера, 1 ноября 1944 года, около десяти утра в штаб 415-й стрелковой дивизии, дислоцированный юго-восточнее населенного пункта Польска Быстрица (на хуторе Выселки), прибыли двое офицеров: майор и младший лейтенант медицинской службы. Неизвестные предъявили заместителю начальника штаба дивизии подполковнику Кторову командировочные предписания и офицерские удостоверения личности на имя Онопко Виктора Ивановича и Кравцовой Светланы Николаевны. Кроме того, ими было предъявлено секретное письмо начальника Главного военно-санитарного управления Красной Армии, которое осталось в штабе дивизии и, как установлено последующей проверкой, оказалось фиктивным. Согласно этому письму, майору Онопко и мл. лейтенанту Кравцовой предписывалось провести выборочный медицинский осмотр (с выездом на место расположения) бойцов 3-го батальона 842-го полка 415-й с.д. на предмет возможного выявления больных особо опасным видом бубонной чумы. Как пояснил в разговоре с офицерами штаба майор Онопко, признаки этого заболевания были диагностированы у одного из раненых красноармейцев 3-го батальона, в настоящее время находящегося на излечении в эвакогоспитале 815/23.
В тот же день в 19.40 офицеры-медики были доставлены в расположение 3-го батальона, занимающего оборону западнее местечка Гжишев на правом фланге 842-го полка. За час до их прибытия командир батальона старший лейтенант Дроздов был предупрежден об их появлении по телефону заместителем начальника штаба дивизии. Ему было предложено оказывать медикам всяческое содействие.
Прибывшие майор и мл. лейтенант остались ночевать в землянке командира батальона, где после ужина около 22.00, сославшись на усталость, легли спать. Ст. лейтенант Дроздов и его заместитель, лейтенант Корецкий, ночевавшие вместе с ними, с большим трудом были разбужены сослуживцами только около 9.00 следующего утра с сильной головной болью и признаками отравления неустановленным веществом. Скорее всего, во время ужина им в пищу было незаметно добавлено сильнодействующее снотворное. Стоящий на посту около землянки командира батальона рядовой Султанов был найден в бессознательном состоянии в ближнем кустарнике; в настоящее время с сильным сотрясением мозга от удара по голове находится в дивизионном медсанбате; допрошен пока быть не может.
Майор Онопко В.И и мл. лейтенант Кравцова С.Н. этой же ночью бесследно исчезли — вероятнее всего, осуществили «зеленую тропу» на стыке 3-го и 2-го батальонов.
Словесные портреты неизвестных, предположительно являющихся вражескими агентами, прилагаются…
…Подполковник Кторов, как не проявивший достаточной бдительности, от занимаемой должности отстранен.
Весь офицерский состав дивизии предупрежден о необходимости максимальной бдительности для недопущения в дальнейшем подобных чрезвычайных происшествий.
2.11.1944 г. Старший оперуполномоченный майор Перминов И.В.»
…
Экз. № 2. Спецсообщение по «ВЧ».
«Весьма срочно!
Управлениям контрразведки «Смерш»
фронтов и военных округов.
Вчера, 22 марта 1944 года, в 23.40 при проведении контрольно-проверочных мероприятий на станции Владимир-2 оперативно-розыскной группой Управления контрразведки МВО
[7]
была предпринята попытка задержания неизвестного в форме офицера Красной Армии. Однако в результате огневого контакта с неизвестным один из оперативников, капитан Гирев Р.П., был убит, второй — ст. лейтенант Зальцман М.Е. — тяжело ранен. Неизвестный благодаря темноте сумел скрыться. Будучи в сознании, ст. лейтенант Зальцман сообщил его словесный портрет прибывшим на место происшествия сотрудникам линейного отдела НКВД станции Владимир-2. Приметы разыскиваемого: одет в форму капитана Красной Армии; рост приблизительно…
— Это что, тоже он? — спросил полковник Фролов, отложив бумагу в сторону.
— Несомненно! Убежден: лжемайор Онопко и неизвестный капитан — это все Яковлев. Приметы, «почерк» — все совпадает! — кивнул Громов. — Этот человек заинтересовал меня еще в октябре, когда мы проводили в Смоленской области операцию «Захват». С тех пор его считали утонувшим в местных болотах.
