– Да. Время действия снотворного около четырех часов. Поэтому нам с тобой надо уложиться в три.
– Еще вопрос. Вы меня здесь специально ждали?
– Еще как ждали, капитан! Если бы был верующим – сказал бы, что тебя нам бог послал! Твою радиограмму из Берлина мы получили позавчера, а уж подготовить встречу и весь этот «маскарад» было «делом техники».
– Выходит, группа Шерхорна – подстава?
– С самого начала, капитан! Эту радиоигру мы начали еще полгода назад, в августе…
Наименование операции по спасению окруженного отряда Шерхорна оберштурмбанфюрер Скорцени взял по названию знаменитой оперы Карла Мариа фон Вебера – «Волшебный стрелок». Однако авторами этой оперативной разработки были отнюдь не он и сотрудники 6-го управления РСХА, а руководитель 4-го (диверсионного) управления НКВД Павел Судоплатов и его коллеги – они еще с 1942 года вели с немцами успешную радиоигру под названием «Монастырь». В результате этой операции разведчик-чекист Александр Демьянов стал одним из лучших и особо доверенных агентов-информаторов абвера на советской территории. С его помощью в германский Генштаб регулярно передавалась различная информация – в том числе и о якобы крупной немецкой воинской части, оказавшейся в августе 44-го в окружении в лесах Белоруссии. Шифровка на эту тему, переданная Демьяновым через радиостанцию «Престол» (так называлась очередная радиоигра советской разведки) – наряду с «дезой», поступавшей от захваченных и перевербованных Смершем агентов-парашютистов, – оказалась решающей. Немцы поверили.
С советской стороны операция получила кодовое наименование «Березино»: так называлась маленькая деревушка, откуда вел радиообмен Демьянов. Командиром окруженцев был назван взятый в плен 9 июля 1944 года под Минском и согласившийся на сотрудничество с советской стороной подполковник Генрих Шерхорн – до пленения командир 36-го охранного полка 286-й дивизии армий «Центр». Его кандидатура была выбрана не случайно: самого Шерхорна и возглавляемый им полк, наспех набранный из резерва, плохо знали в немецких войсках.
За период проведения «Березино» с сентября 44-го по февраль 1945 года немцы совершили в советский тыл свыше тридцати самолето-вылетов. Было выброшено двадцать агентов-парашютистов, тринадцать радиостанций, более двухсот грузовых парашютов с большим количеством оружия, боеприпасов, медикаментов и даже советских денег (на сумму 1 миллион 700 тысяч рублей). Таким образом, деятельность абверкоманды-103 и подразделений Скорцени из «замка Фриденталь», действовавших на направлении удара войск маршалов Жукова и Конева, была существенным образом дестабилизирована…
Когда Громов вкратце проинформировал Дубовцева по лжеокруженцам, тот заметил:
– Немцы считают отряд Шерхорна хорошей базой для заброски своих агентов – моя группа далеко не последняя, в ближайшее время ожидается еще несколько аналогичных перебросок.
– Кстати, – поинтересовался генерал, – тебя надолго к нам забросили? Ты ведь у них старший группы?
– Старший четверки, товарищ генерал.
– Да что ты все «товарищ генерал»! Обращайся по имени-отчеству. Надеюсь, еще не забыл?
– Никак нет. Что касается моего задания, Василий Петрович, оно связано с длительными оседаниями в нашем тылу – поближе к Москве.
– Стратеги, мать твою!.. – выругался Громов. – Они еще и на длительное оседание забрасывают! Не понимают, сволочи, что войне скоро конец?! Что скажете, капитан?
– Есть у меня на этот счет некоторые соображения…
– Вот и отлично! Свои соображения изложишь на бумаге, чуть позже – как и цель своего теперешнего задания. А также все, что «накопал» у немцев и не успел передать в шифровках. Но сначала о главном, Иван Григорьевич: ты должен вернуться к немцам.
– Когда вернуться?
– Уже через несколько часов. Этим же самолетом.
– То есть как вернуться?! – разволновался Дубовцев. – Товарищ генерал, Василий Петрович, я же не могу так просто вернуться назад, не выполнив задания!
– Погоди, капитан, не горячись и не гони лошадей! Мы все продумали. И поверь: решение о твоем возвращении далось руководству очень нелегко. Мы ведь понимаем, полтора года в логове зверя – это больше чем подвиг. Но ты, Иван, нужен сейчас там. Очень нужен.
Помолчали. Генерал прекрасно понимал душевное состояние разведчика. Очутиться среди своих и вдруг узнать, что уже через несколько часов предстоит возвращаться в тыл врага – такие «зигзаги» судьбы явно не для слабонервных!
– Полковник Фролов, твой непосредственный куратор, шлет тебе огромный привет, – первым нарушил молчание Громов. – Он сейчас в госпитале с воспалением легких. Вот, велел передать – сказал, твои любимые.
Генерал достал из кармана шинели и протянул Дубовцеву пачку папирос «Казбек».
– Ну, Иван Ильич! – оживился Валет. – Не забыл мои вкусы! Спасибо ему – пусть побыстрее выздоравливает! Не возражаете, если я закурю?
– Конечно. Кури, Иван Григорьевич. Соскучился по нашему куреву?
– Еще как! С немецким эрцаз-табаком не сравнить. А вы что же, товарищ генерал? Не курите?
– Вроде того… Бросил. Тебе еще один привет – от твоего связного Федора.
– Все хочу спросить – как они со стариком, выбрались? Живы?
Несмотря на острую нехватку времени, Громов минут десять беседовал с разведчиком, казалось бы, на отвлеченные темы: вспоминали общих знакомых, Москву. Генерал понимал – это как воздух необходимо человеку, долгое время оторванному от своих.
– Это тоже тебе, – протянул он Ивану стопку писем-треугольников, – от мамы.
Дубовцев цепким профессиональным взглядом быстро просмотрел письма (их было около двух десятков), отложил в сторону и тихо сказал:
– Спасибо вам, товарищ генерал. Не забываете мою старушку.
– За мать не волнуйся. Ты ей черкни короткое письмецо. Я отправлю.
Громов глянул на часы:
– Ну что – пора приниматься за дело. Первое: относительно твоей недавней поездки в Австрию, в учебно-тренировочный лагерь абвера в местечке… из головы вылетело… Обер…
– Обервальтерсдорф. Это недалеко от Вены.
– Так вот… Руководство в Москве крайне заинтересовали сведения по «Зондерштабу-Р» и «Русской объединенной разведшколе» во главе с генералом Хольмстоном – об этом ты сообщал в последней шифровке из Берлина.
– В Австрии мне удалось склонить к сотрудничеству бывшего резидента «Зондерштаба-Р» в Белоруссии Игоря Соболева…
По ходу беседы Громов достал из стоящего рядом с ним на лавке портфеля тетрадь с вопросами, а также большой блокнот с откидными листами, в котором быстро делал какие-то записи.
– Все это подробно изложишь в отчете, – заметил генерал. – Теперь следующее: расскажи-ка о своей декабрьской командировке в Латвию. Меня интересует твой напарник, лейтенант Хольт – он же Яковлев.
Дубовцев удивленно взглянул на Громова, и тот спросил:
