Без десяти девять пожилой седовласый хозяин заведения, Эрвин Хефнер, громогласно объявил из-за стойки о скором закрытии, дисциплинированные немцы послушно потянулись к выходу. Урсула снова появилась у моего стола: убирая пустые кружки, посмотрела на меня влюбленным взглядом. «Из нее вышла бы прекрасная актриса», – подумалось вскользь. И, наклонившись к моему уху, шепнула: «Задержись…»
Когда хозяин закрыл дверь за последним посетителем, она поманила меня за собой. Спустившись в плохо освещенный и пыльный подвал, заставленный пустыми ящиками и бочками из-под пива, официантка подвела меня к обитой жестью двери и, постучавшись, молча удалилась. «Ну вот, игра во влюбленных закончилась», – усмехнулся я, глядя ей вслед. Послышался звук отодвигающегося засова, и передо мной в дверном проеме предстал господин Клаус. Как и во время нашей прошлой встречи, этот сорокалетний высокий, несколько полноватый мужчина с гладко выбритым холеным лицом был в дорогом черном полушерстяном пальто и серой фетровой шляпе.
Он первый произнес обусловленный пароль, хотя, уверен, узнал меня с первого взгляда. Услышав отзыв, резидент посторонился, пропуская меня внутрь небольшой комнатушки без окон с кирпичными неоштукатуренными стенами. Посередине, на бетонном полу, стоял грубо сколоченный стол, на котором неярко горела керосиновая лампа. Рядом две неказистые табуретки – вот и вся нехитрая обстановка.
Клаус предложил мне присесть, сам расположился напротив, по другую сторону стола. В тесной комнатушке, несмотря на наличие вентиляционной решетки под потолком, было несколько душновато, и я расстегнул шинель – фуражку положил перед собой на стол. Мой американский шеф последовал моему примеру: под пальто у него оказался прекрасно сшитый серый габардиновый костюм; впрочем, шляпу он снимать не стал.
Внимательно на меня посмотрев, негромко отметил:
– Вижу, вы изменили прическу и отпустили усы. Это связано с предстоящим заданием?
– Вы очень проницательны.
Уже при первой нашей встрече я догадался по отдельным репликам Клауса, что он знает обо мне намного больше того, что я сам рассказывал о себе на допросах в американском плену – хотя я был тогда довольно откровенен. Нетрудно было сделать элементарный вывод: в спецподразделении Скорцени у американцев имелись помимо меня и другие агенты (или агент). Так что, врать господину Клаусу не только не имело смысла – в конце концов, это было смертельно опасно.
Разведка вещь жестокая: если резидент начинал сомневаться в своем агенте, того «убирали» без всякой жалости. «На войне как на войне». Тем более сам-то я практически ничего не знал о сидящем напротив меня человеке, ни о его возможностях. Даже безликое «господин Клаус» наверняка было вымышленной фамилией…
Докладывая о предстоящей заброске, я интуитивно ощущал по реакции и отдельным репликам собеседника, что он (по крайней мере, в общих чертах) осведомлен о цели моего задания. «Я был прав: у американцев в системе СД есть осведомители, и, судя по всему, весьма высокопоставленные – ведь о моем задании знает очень ограниченный круг лиц…» Удивляться тут было нечему: на пороге неминуемого поражения Германии многие нацисты стремились спасти свою «шкуру» любой ценой. «Впрочем, я-то чем лучше?» – подумалось с горькой иронией.
Между тем, как только я упомянул о тетради профессора Зайцева, Клаус оборвал меня на полуслове и без обиняков заявил, глядя в упор своим тяжелым, пронизывающим взглядом:
– Нам нужна эта тетрадь. Вы меня поняли, Пилигрим, очень нужна!
Глава 9 «Секретные» физики
1
В декабре 1944 года в Берлине в обстановке строжайшей секретности был осуществлен эксперимент с ядерным реактором, получившем кодовое название В-VII. Этот урановый «котел» собирали под руководством немецкого физика-ядерщика Карла Виртца. Впервые в немецких реакторах в котле В-VII применили в качестве отражателя графит (ранее использовали обычную воду).
В общей сложности в реактор заложили десять тонн графитовых брикетов, свыше тонны урана и залили полторы тонны тяжелой воды. (В молекуле тяжелой воды D##2###O вместо двух атомов обычного водорода содержится два атома тяжелого водорода – дейтерия.) Собранный котел установили на деревянном основании, уложенном на дне бетонного бассейна, в который залили обычную воду. Сам бассейн находился в подземном бункере в центре Берлина, недалеко от института Кайзера Вильгельма.
В отчете группы Виртца от 3 января 1945 года указывалось, что в результате экспериментов с В-VII удалось окончательно уточнить теорию. Ученые полагали, что теперь сумеют в кратчайшие сроки построить так называемый «критический» реактор для поддержания цепной реакции деления атомов урана. Это, в свою очередь, позволит получить в подобном котле плутоний – основной компонент атомной бомбы. Таким образом, германский «урановый проект» вступал в решающую фазу.
Инженеры и техники из группы Виртца уже к концу января, работая в две смены круглосуточно, в рекордные сроки завершили сборку самого большого из всех ранее созданных в Германии тяжеловодных реакторов, названного В-VIII. Он был начинен несколькими сотнями урановых кубиков, и в него планировалось залить полторы тонны тяжелой воды. Практически все было готово, чтобы через неделю, а именно 29 января, провести решающий эксперимент: запустить в работу «адский» котел, создав в нем критические условия. В столицу рейха из Мюнхена прибыл один из руководителей работ по созданию сверхбомбы – профессор Герлах.
Однако провести задуманный эксперимент с B-VIII в Берлине так и не удалось: свои коррективы в планы немецких ученых внесла Красная армия. Стало ясно, что вскоре Берлин будет осажден – в городе нарастала паника, начался массовый исход гражданского населения. Столица подвергалась ночным воздушным налетам, телефонная связь и водопровод почти не работали, постоянно отключали электроэнергию.
30 января Герлах отдал приказ демонтировать реактор для эвакуации в Южную Германию, в небольшой городок Хайгерлох – там уже находился ведущий ядерный физик, профессор Вернер Гейзенберг. Через несколько дней от берлинского бункера отъехала колонна из нескольких тяжелых грузовиков с ураном, оборудованием, тяжелой водой и другими компонентами ядерного реактора. Ехать приходилось в основном в ночное время, с частыми остановками, укрываясь от вражеской авиации.
Дороги были разбиты авиабомбами и запружены толпами беженцев. Но, несмотря на столь драматические обстоятельства, все необходимые материалы к концу февраля оказались в Хайгерлохе. Там, в глубокой подземной пещере, началась повторная сборка В-VIII – теперь под руководством Гейзерберга.
Чтобы остановить цепную реакцию, если она начнет выходить из-под контроля, приготовили специальный стержень из кадмия (опустив его в «котел», можно было бы прервать реакцию). Для бесперебойного питания лаборатории электроэнергией установили мощный дизель-генератор…
2
Тем не менее первый в мире ядерный реактор был запущен отнюдь не немцами. Еще 2 декабря 1942 года генерал Гроувз, назначенный административным руководителем американского атомного проекта (так называемого «Манхэттенского»), получил на первый взгляд странную телеграмму из Чикаго:
