Глава 4 Совещание в контрразведке
24 февраля 1945 г., г. Смоленск
Оперативно-розыскной отдел контрразведки «Смерш»
1
Генерал Громов. Полковник Горобец
– Как же, прекрасно помню, товарищ генерал!
Начальник отдела полковник Горобец встал из-за письменного стола и быстро пересек просторный кабинет. Щелкнув замком массивного сейфа в углу, достал с нижней полки объемистую папку:
– Вот оно, то самое «Дело»…
– «Парашютисты», если не изменяет память, – уточнил Громов.
– Так точно, Василий Петрович! Не забыли – хотя почти полгода прошло.
– Вижу, ты тоже не забыл, Юрий Иванович: вон, папочку до сих пор держишь, в архив сдавать не собираешься…
– Интуиция. Я был уверен: рано или поздно мы вновь столкнемся с этим Яковлевым.
– Что ж, ты оказался прав, полковник. Интуиция в нашей службе дело не последнее. Молодец, «растешь»!
Коренастый, несколько полноватый Горобец внешне казался полной противоположностью высокому худощавому Громову – к тому же был старше того на десять лет. Однако их объединяла фантастическая преданность своему делу – несмотря на то, что, в отличие от генерала, чекиста еще с двадцатых годов, бывший парторг Горобец оказался в «органах» лишь в начале войны. Не одну «шишку набил», пока по праву не стал считаться высокопрофессиональным розыскником – похвала легендарного Громова дорогого стоила…
Взглянув на часы-маятник над письменным столом, рядом с портретом Сталина, полковник поднял плотные светомаскировочные шторы и щелкнул выключателем настольной лампы. Было начало девятого: в высокие окна по обе стороны стола робко заглядывали первые утренние лучи.
– Весна скоро… – мечтательно произнес генерал.
Он встал с кресла и подошел к окну; зажмурившись, подставил скупому февральскому солнцу бледное лицо – усталым голосом негромко добавил:
– Победная весна!..
– Думаете, добьем фашиста до лета?
– Уверен!
Громов повернулся к стоящему рядом коллеге:
– Скажу тебе по большому секрету: готовится решающее наступление на Берлин.
– Скорее бы… Как насчет чайку, Василий Петрович?
– Вообще-то, я перекусил час назад в самолете.
– Но чайку мы все-таки выпьем, не пожалеете! Мне тут недавно посылочку домашние из Москвы прислали – малиновое варенье пальчики оближешь! Жена сама варила.
– Ладно, уговорил, – улыбнулся генерал. – И вот что, Юрий Иванович, мы с тобой сколько знакомы?
– Около двух лет, – удивленно посмотрел на начальника Горобец.
– Да… Немало уже. Думаю, вполне достаточно, чтобы перейти на «ты» – тем более я и так тебе тыкаю, хоть и помладше буду. Что скажешь, полковник?
– Даже не знаю, товарищ генерал…
– Зато я знаю: сейчас выпьем чаю на брудершафт – за неимением шампанского – и впредь попрошу не «выкать»!
Произнеся эту фразу, обычно сдержанный Громов рассмеялся: это было так на него не похоже, что Горобец лишь рассеянно кивнул. Затем он направился в угловой закуток, отгороженный шкафом. Там, за простенькой ситцевой занавеской стояла узкая койка, покрытая синим казенным одеялом, и небольшой столик с электроплиткой – на ней большой пятилитровый чайник «под парами». Свою знаменитую на весь отдел крепкую «бодрящую» заварку полковник приготовлял исключительно сам, не доверяя сию процедуру даже ординарцу – многоопытному немолодому хохлу по фамилии Галушко, с которым не расставался вот уже два с половиной года.
В полуразрушенном после немецкой оккупации Смоленске было крайне трудно с жильем (гражданское население ютилось даже в землянках); тем не менее интендантская служба, несмотря на протесты самого Горобца, сумела подобрать ему вполне приличную квартиру в «частном секторе». На этом категорически настоял начальник окружного Управления контрразведки генерал-майор Орлов. «Негоже руководителю твоего уровня не иметь внеслужебного жилья. Несолидно!» – заметил он год назад, в очередной раз застав полковника, ночующим в кабинетном «закутке». С тех пор, шутил Юрий Петрович, он жил «на два дома»: частенько засиживаясь в кабинете допоздна, ночевал тут же; иногда вызывал служебную «эмку» и ехал на квартиру, где его всегда с нетерпением поджидала одинокая старушка – милейшая (как он ее называл) Евлампия Ивановна.
Что касается основной части офицерского состава «оперативно-розыскного» отдела – все они проживали в расположенном неподалеку общежитии НКВД…
Пока Горобец «колдовал» над заварным чайником, генерал неспешно прохаживался по кабинету, вполголоса напевая известный довоенный шлягер из «Веселых ребят». Темно-зеленый мундир, как обычно, сидел на нем безукоризненно – ни единой складочки; над орденскими планками отсвечивала Золотая Звезда Героя. Хромовые сапоги блестели, как на параде, несмотря на то, что Громов совсем недавно прибыл с полевого аэродрома под Смоленском, куда военный «транспортник» доставил его из столицы. Генерал пребывал в приподнятом расположении духа: уже вторые сутки его не мучила застарелая язва желудка – а то, хоть караул кричи! Это было похоже на чудо: знакомый военврач привез из командировки в Иран какую-то особенную восточную травку с труднопроизносимым названием, Громов без всякой надежды начал пить специальный отвар – и вот, пожалуйте! Через неделю полегчало, а сейчас боль практически исчезла! «Тьфу три раза через левое плечо, чтоб не сглазить…» Главное, он снова был в строю, а то врачи уже госпитализацией грозились.
Этого генерал допустить не мог – особенно сейчас, когда оперативная разработка вступила в главную, если не решающую, фазу!
– Василий Петрович, прошу к столу! – послышалось из «закутка», который ближайшие сотрудники Горобца не без иронии окрестили «чайной комнатой».
По случаю приезда московского начальства Юрий Иванович позаимствовал у своей милейшей домохозяйки чудом уцелевший в военное лихолетье фарфоровый сервиз, распорядился постелить новую белоснежную скатерть – так что, с учетом вкуснейшего домашнего варенья, чаепитие удалось на славу!
Позже офицеры разместились в потертых кожаных креслах, стоящих друг против друга перед письменным столом. Горобец, как и гость, был в отутюженном парадном кителе (в обычные дни он предпочитал полевую гимнастерку). Оба не курили, поэтому Громов сразу приступил к делу:
– Будем считать неофициальную часть законченной! Надеюсь, ты догадываешься о цели моего приезда?
– Так точно! Спецсообщение и дополнительную шифровку по операции «Тетрадь» мы получили.
– Какие будут соображения?
– Я тут проанализировал прежний материал по Яковлеву, – полковник задумчиво кивнул на пухлое «Дело» на столе. – Что тебе сказать, Василий Петрович?..
– Давай, полковник, не тяни!
