Похороны императора Николая I. Рис. И.И. Шарлеманя. 1855 г.
В тот же день в Зимнем дворце состоялась присяга новому императору Александру II, а на следующий день, 19 февраля, обнародован Высочайший манифест о восшествии его на престол.
Александр Николаевич в день принятия ему присяги огласил гвардии завещание своего покойного отца: «Благодарю славную, верную гвардию, спасшую Россию в 1825 году, равно храбрые и верные армию и флот; молю Бога, чтобы сохранить в них навсегда те же доблести, коими при мне отличались. Покуда дух сей сохранится, спокойствие государства и вне и внутри обеспечено, и горе врагам его. Я их любил, как детей своих, старался, как мог, улучшить их состояние; ежели не во всем успел, что не от недостатка желания, но от того, что лучшего не умел придумать, или не мог более сделать».
[245]
27 февраля гроб с телом покойного Николая I был перевезен в Петропавловский собор — усыпальницу всех Романовых начиная с Петра Великого.
Памятная медаль на смерть Николая I
Чувство скорби у всех чинов гвардии было безграничным. Рядовой Л.-гв. Финляндского резервного полка Александр Маймадов, лезгин, принявший православную веру, оставил воспоминания, записанные под его диктовку, в которых передает чувства простого солдата: «Мне пришлось быть в церемонии проводов из Зимнего дворца до Петропавловского собора тела моего царя и благодетеля; во фронте думать времени довольно — никто не помешает и не перебьет, — стал я раздумывать о тяжелой тогдашней године, о трудах, о скорбях, о сильном на Руси горе по случаю кончины покойного императора, и о том, как это было Богу угодно, чтобы он умер именно в это, а не в другое время? А мы-то, войско и народ — все его, покойного, крепко любили, потому что все знали и видели ясно, что он был царь могучий, истиннорусский, православный… И тогда я молился Господу искренно и усердно. Слезы льются у меня из глаз, что твой ключ из камней, куда горячее и шибче; только легонько отряхаю их с ресниц, да с уса, а сам ничего не вижу, не слышу, не помню. Рыдания крепко-накрепко удерживаю в груди, а в рядах чуточку придерживаюсь локтями, как бы, то есть, не выйти из фронта или не упасть — стыдно будет солдату».
[246]
Когда погребальная колесница тронулась, многотысячная толпа народа на Дворцовой площади в одно мгновение, как по команде, обнажила головы и пала на колени. Печальная процессия, предваряемая и завершаемая отрядами резервных гвардейских полков в парадной форме, растянувшись на километр, прошла от Зимнего дворца через Адмиралтейскую площадь, Конногвардейский бульвар, Благовещенский мост, Васильевский остров, Тучков мост, Петербургскую сторону в Петропавловский собор. 5 марта в соборе состоялось погребение императора. Гвардия отдала ему последние почести залпами салюта. Закончилась николаевская эпоха. Россию ожидал новый этап исторического пути.
Заключение
Огромная и сильная Россия, как бывало во все века, долго перестраивалась _ на военный лад. Она еще толком и не начинала воевать, когда силы врагов уже были на исходе. Но в разгар Крымской войны смерть похитила государя до того, как мог наступить перелом. Без твердой веры и несгибаемой воли Николая I многое поменялось не в лучшую сторону. Как отмечает А.В. Тюрин: «…перестроечная истерия, захлестнувшая российские верхи после смерти императора Николая, привела к тому, что имущий класс в борьбе против западных интервентов оказался много слабее народа. В высшем обществе утвердилась пораженческая психология и желание сдать национальные интересы — под флагом проведения „прогрессивных преобразований". Это отразилось и на генералах и на дипломатах».
[247]
В августе 1855 года, исчерпав все возможности обороны, гарнизон покинул развалины Севастополя. Англичане и французы еще долго не решались войти в почти разрушенный город. Чтобы занять эту крохотную точку на карте России, лучшие армии мира бились с «отсталой» русской армией одиннадцать месяцев. За Севастополем простиралась бескрайняя русская земля, но идти дальше у «союзников» не было ни сил, ни смысла, ни желания. Не хотелось повторять судьбу Великой армии Наполеона, несметные полчища которой растаяли на русских просторах. Крымская война приняла вялотекущий характер. Антирусская коалиция выдохлась, ничтожные результаты не оправдывали огромных денежных и людских затрат, нарастали противоречия и разногласия между «союзниками».
В марте 1856 года был заключен Парижский мир. Представлявший Россию граф Алексей Федорович Орлов снова проявил свои дипломатические способности и добился того, что Россия вышла из войны с минимальным уроном. Никакой денежной контрибуции, которую обычно берут с побежденных, с нее не взяли. Севастополь вернули России, а взамен русские отдали туркам взятую у них крепость Карс. Самым горьким для русских пунктом договора было запрещение иметь крепости и флот на Черном море. Но через 15 лет у России снова было и то, и другое. За эти полтора десятилетия европейские страны, еще недавно единые против русских, буквально передрались между собой, устроив друг другу целый ряд войн (франко-итальянско-австрийская, австро-прусская, франко-прусская). Больше всего досталось австрийцам, которых итальянцы при помощи французов выгнали из Италии, а пруссаки наголову разбили, лишив надежд на главенство среди германских государств.
Главный ущерб, который понесла Россия в ходе Крымской войны, был моральным — политическая изоляция и отсутствие побед. Рыцарское благородство Николая I, которого называли Дон-Кихотом политики, его честное следование всем международным обязательствам, выполнение всех обещаний, его забота о всеобщем порядке и законности — не могли встретить таких же проявлений со стороны европейских правителей. В политике действовали уже совсем другие двигатели — меркантильный расчет, корысть, вероломство, амбиции, полное отсутствие принципов. Здесь нет дружбы, и тем более — благодарности, есть только временные общие интересы и наличие общего врага, которые дают иллюзию дружбы.
После кончины Николая I Санкт-Петербург по-прежнему оставался военной столицей. Но многое стало меняться. Отсутствие победы в Крымской войне и старания «свободной» прессы снизили престиж военной службы, который снова поднялся только в ходе Турецкой войны 1877–1878 годов. В отношении материального положения гвардейские офицеры при Александре II переживали не лучшие времена — жизнь в столице дорожала, а им много лет не повышали жалования, ограничиваясь только разовыми выплатами, которые не решали проблем. В целях экономии была значительно сокращена численность людей в гвардейских полках. В пехоте на мирное время было оставлено всего по два батальона, по 100 человек в роте. Только в 1863 году в полках снова появились третьи батальоны, а в 1876 — четвертые. Во второй половине XIX века, в период развития капитализма, роста промышленности Петербург разрастался как деловой и банковский центр, как капиталистический город с большим количеством многоэтажных жилых домов, огромной численностью населения, со множеством заводов и фабрик по окраинам, ежедневными толпами на улицах и площадях. Гвардия уже не занимала прежнего значительного места в городе, который становился все больше, теснее, многолюднее, суетливее. На петербургских видах того времени становится все меньше фигур в военной форме. Николаевский Петербург, город Пушкина, классицизма, романтики, балов, огромных свободных пространств, по которым маршировали гвардейские части, уходил в прошлое.
