— Могу я чем-то помочь?
— Эр’Хазеппа уже взял эту почетную обязанность в свои руки, — улыбнулся я. — Как сам?
— Buvons, chantons et aimons,
[24]
как говорят жвилья, мой друг. Все как всегда. Работы, на мое счастье, немного. Рогэ скучает.
Я бросил мимолетный взгляд на торчавшую из-за широкого плеча друга длинную, оплетенную черной кожей, рукоять меча. Амнис Влада никогда мне не нравился. Эта надпись, протянувшаяся вдоль всего клинка — Jus vitae et necis
[25]
внушала мне некоторую… неприязнь.
— Хотел у тебя спросить — ты не в курсе, сейчас Скваген-жольц ставит на учет всех изначальных магов?
— Мало того. Quod principi placuit, legis habet vigorem.
[26]
Князь давно прибрал всех к рукам. А в чем дело?
— То есть таких, кто не на учете или не служит государству, не существует? — продолжал любопытствовать я.
— Послушай, Пересмешник, — нахмурился Влад, и его пепельно-серые глаза стали очень подозрительными. — Мне не нравится твой интерес. Что задумал?
— Праздное любопытство.
Он пронзил меня еще одним недоверчивым взглядом и расстегнул верхнюю пуговицу грубой рубахи:
— Знаю я, куда приводит такое любопытство.
Он заворчал, словно раздраженный медведь, и неохотно ответил:
— Я не лезу в дела департамента по учету магии Рапгара. Академия Доблести не любит праздного любопытства. Но насколько слышал разговоры — незарегистрированных не существует. Конечно, не все работают на нас, или армейских, или мэрию. Есть те, кто вышел на пенсию. Рогэ вот уточняет, что если маг прошел регистрацию, то та же Фиона эр’Бархен без труда проверит, использовал ли тот волшебство. Ты же знаешь, в последние годы все эти чудеса не на очень хорошем счету.
Я кивнул. Анхель, невзлюбившая Рогэ за то, что этот амнис со мной сделал, хранила ледяное молчание, хотя в былые годы они были не разлей вода.
— Надеюсь, я смог ответить на твой вопрос.
— Вполне, — сказал я, не став продолжать «допрос».
— Тогда я с твоего позволения пойду, — он промокнул вспотевшую лысину платком. — До встречи, Пересмешник.
— Доброго дня, Влад.
Он поспешил к лифту, а я пошел своей дорогой, на выходе показав пропуск дежурному и думая о том, что мы за те месяцы, что я обрел свободу, так толком и не встретились. Что, впрочем, и не удивительно при той смешной ситуации, что нам приготовила жизнь.
Мы не могли называться друзьями, скорее, очень хорошими товарищами, несмотря на то, что Влад был старше меня на пятнадцать лет. Мы многое делали по жизни вместе, часто встречались в одних шумных компаниях, играли в карты и, в общем-то, относились друг к другу с должным уважением. Пару раз я выручал Влада из неприятностей, однажды он не дал одному кохетту в Яме проломить мне голову железным прутом.
Затем случилось та неприятность в «Черном журавле», суд и казнь. Единственный палач лучэров Влад эр’Лио и его амнис — меч Рогэ, созданный для того, чтобы лишать таких, как я, благословения Изначального огня, выполнили вердикт суда и предписание Палаты Семи.
Я до сих пор помню глаза Влада — единственное, что не было скрыто черной маской. Он очень не хотел это делать, но не мог отказаться. Вся ситуация была достаточно жестокой по отношению к чэрам, которые хорошо знали друг друга.
После Влад несколько раз приходил ко мне в тюрьму, но беседы у нас так и не получилось. Он чувствовал свою вину в том, что убил меня, пускай и отсроченной смертью. Я пытался уверить его, что уж на кого не держу зла, так это на палача Скваген-жольца, но ему от этого не было легче.
В сложившейся ситуации мы стараемся избегать друг друга и не тревожить старые воспоминания. С учетом того, что Влад живет достаточно закрытой жизнью и почти не выходит в свет, это не сложно.
Я вышел на улицу, посмотрел на небо. Оно было таким же пасмурным, как мое настроение.
Глава 10
Данте
— «Лугг и Хаувер» производит хорошие модели, но не уверен, что имеет смысл использовать их в предстоящей дуэли. Точность на большом расстоянии тебе не понадобится. Здесь лучше хорошая убойная сила. Возможно, подойдет что-то из короткостволов. Но точно не «И-грех». Кохетты не умеют делать нормальные пистолеты. Та дрянь, что они продают малозанцам, опасна для самих владельцев, а не для их противников. Возможно, тебе стоит остановить свой выбор на «Нарэхе» и…
— Талер, заткнись пожалуйста! — попросил я его. — У меня от тебя сейчас голова взорвется. Ты совсем помешался на оружии.
Он нервно облизал губы и осторожно сказал:
— Я понимаю, что тебе тяжело, но хочу всего лишь помочь.
— Мне не тяжело. Мне невыносимо. Ты уже больше часа без остановки перечисляешь модели и особенности каждого из существующих в мире пистолетов. Умоляю тебя — оставь это. Я целиком и полностью доверюсь твоему выбору в этом вопросе, мой друг. Для этого совершенно не обязательно рассказывать мне родословную каждого оружейника.
На самом деле, настроение мое нельзя было назвать отличным. Как это говорится в Рапгаре — Талер подстрелил парочку подкинутых ему ворон. Разумеется, я не рассчитывал, что капитан Витнерс откажется от дуэли, и нисколько не боялся того, что должно было произойти. Истинному чэру не стоит бояться таких мелочей, как выяснение вопросов чести. Но я хотя бы рассчитывал на то, что вокруг нас не соберется толпа из богатых зевак. А именно это и случится по тому соглашению, что заключил старина Талер.
Дуэль назначена на завтра, сразу после боев на Арене, и будет проходить в Доме Чести, а худшего места просто не найти. Все, что творится внутри, станет достоянием всех любопытных Рапгара. Витнерс решил устроить показательный спектакль, и наивный Талер, в отличие от меня, счел эту идею превосходной.
— Думаю, это неплохая идея — свидетели. Никто не посмеет тебя потом обвинить, что ты ведешь нечестную игру.
— Я не рад, что с помощью магии картинку происходящего увидят все желающие!
— В этом есть свои плюсы. Когда ты победишь…
— То есть ты уже априори считаешь меня победителем? — удивился я.
— Ну… — он помялся. — Я на это надеюсь.
— Осторожнее с надеждами, они приводят к разочарованиям, — сказал я, наматывая себе на ладонь желтый платок Эрин.
Я часто думал об этой девушке. Не знаю, насколько был прав Владимир эр’Дви насчет нее и Колпаков, но мне вся эта история казалась полным бредом. Что-то здесь не сходилось. Я нюхом чуял какую-то фальшь.
