— Продолжай! — приказал Канарис. — Расскажи, как вы действовали под килем катера. Рассказывай подробно, я хочу знать все до мелочей.
Пловец откашлялся, деликатно отвернувшись, сплюнул за борт, затем стащил с головы феску и вытер ею рот.
— Нас было трое, — начал он. — Пока мы — обермаат
[26]
Шустер и я — орудовали у руля, третий пловец работал буравом под днищем моторки. Гайки проржавели, и мы порядочно повозились, прежде чем отделили перо от баллера
[27]
. Потом я помог матросу Руприху просверлить обшивку катера. Только мы управились, как господин корветен-капитэн Абст начал возню с якорем. “Ого, — подумал я, — сейчас заработает винт. Берегись, Густав Глюк!” К этому времени под кормой собралась вся наша тройка — Шустер, Руприх и я. Они отправились домой, ибо задание было выполнено. А я решил задержаться.
— Зачем?
— Любопытство!
— Не понимаю…
— Любопытство, — повторил Глюк, осклабившись. — Уж очень хотелось посмотреть, как вы будете управляться без руля. Вот и остался.
— Где же ты находился?
— Отплыл в сторонку, стал ждать. Видел, как катер тронулся и тут же застопорил. Потом услышал объяснения господина корветен-капитэна Абста. Он сказал правду — всем нам хотелось получше себя показать. И тут черт дернул меня сыграть эту шутку… Кто же мог знать, что на борту именно вы? Я думал, один из этих штабных красавчиков…
И Глюк смущенно умолк.
Канарис видел — пловец сказал не все.
— Продолжай! — потребовал он.
Глюк переступил с ноги на ногу.
— Вы разок чуть не проткнули меня своим гарпуном. Наконечник прошел в дюйме от моего плеча. Я едва увернулся. И я так скажу: ну и глаза у вас!
— Ты слышишь, Артур? — воскликнул Канарис.
Абст улыбнулся и развел руками, как бы признавая свое поражение.
— Говори! — приказал Канарис подводному диверсанту. — Что было дальше?
— Вы напугали меня. И обозлили. — Пловец помедлил. — Вот я и решил… как бы это сказать…
— Отомстить?
— Выходит, что так. — Глюк сокрушенно покачал головой. — Я же не знал, что на катере вы!
Канарис уже не слушал. Он окончательно развеселился от сознания того, что оказался на высоте и все-таки обнаружил пловца. Приятна была и неуклюжая лесть этого здоровенного бородача с круглым лицом и плутоватым взглядом светлых, широко посаженных глаз.
Канарис отечески потрепал его по плечу, усадил рядом с собой, угостил сигаретой.
— Домой, Артур! — распорядился он. — Все хорошо поработали и заслужили отдых.
— Вполне заслужили, — подтвердил Абст. — И особенно вы, шеф. Но у меня просьба. Хотелось бы, чтобы, отдохнув, вы нашли время побеседовать с пловцами. Смею уверить. Они будут счастливы.
Абст выглядел равнодушным, вяло цедил слова. Но это была игра. Канарис не должен был догадаться о готовившемся сюрпризе. Пусть все произойдет внезапно. Тем сильнее будет эффект. Напряженная работа последних лет наконец-то дала результат, и сейчас Абсту предстоял экзамен.
Еще недавно он не мог и мечтать о том, что его замыслы осуществятся. Но теперь, когда война неотвратимо надвигалась, все обстояло иначе. Эта фантастическая история, случившаяся с Бретмюллером и его “Виперой”’ Полгода назад пределом желаний Абста был крохотный уединенный островок в стороне от проторенных морских дорог, на котором можно обосноваться и без помех свершить задуманное. Сейчас же открывались возможности и перспективы неизмеримо большие. Островок, пусть самый уединенный, не шел ни в какое сравнение с обширным убежищем в толще скалы, о котором поведал Ханно Бретмюллер. Грот, наглухо изолированный от внешнего мира! Удивительный тайник под водой!
Логово, находящееся в непосредственной близости от военно-морской базы будущего противника Германии. На кораблях этой базы Абст сможет испытывать все то, что родилось и еще родится в недрах новой, могущественной лаборатории “1-W-1”!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Было позднее утро, когда Вильгельм Канарис открыл глаза. Он хорошо выспался, и от вчерашнего недомогания не осталось и следа.
Некоторое время он лежал неподвижно, припоминая события минувшей ночи, потом взглянул на часы, потянулся к шнуру у изголовья и позвонил.
Неслышно отворилась дверь. Вошел человек — тот, что накануне обслуживал гостя в кабинете Абста. Он пожелал Канарису доброго утра и поднял шторы. В окна хлынул свет такой яркости, что Канарис зажмурился.
— Ванна готова, — доложил служитель.
Канарис отбросил одеяло, встал с кровати, прошелся по пушистому ковру.
— Что, корветен-капитэн поднялся?
— Коврветен-капитэн у себя, — ответил служитель.
— Чем же он занимается?
— Корветен-капитэн лег очень поздно и еще спит.
— Однако! — Канарис вновь взглянул на часы. — Скоро одиннадцать. Идите и разбудите его!
— Господин адмирал не должен беспокоиться, — сказал слуга. — Корветен-капитэн Абст сделал все необходимые распоряжения. Как и приказано, люди будут собраны ровно в полдень.
Канарис промолчал. В глубине души он был доволен полученным ответом. У Абста хорошие работники. Там, где люди приучены вести себя с достоинством и не раболепствуют перед начальниками, дело идет гладко.
И он проследовал в ванную. Бритье, затем купание и завтрак — все шло по раз и навсегда заведенному порядку, который Канарис ценил больше всего на свете.
Сытно поев, он отложил салфетку и поднялся из-за стола. У него еще осталось несколько минут на то, чтобы постоять на солнышке, подставив лицо струям ласкового весеннего ветерка.
В двенадцать часов Канарис, сопровождаемый Абстом, входил в помещение, где предстоял смотр пловцов.
Двадцать девять молодых мужчин, одетых в толстые серые свитеры и такие же брюки, застыли в строю, вытянувшемся из конца в конец зала. Это были здоровые, крепкие люди — видимо, спортсмены.
Адмирал двинулся вдоль шеренги, внимательно разглядывая пловцов.
— А, старый знакомый! — воскликнул он, дойдя до Густава Глюка, и дружески ткнул кулаком в его широкую грудь.
Можно было ожидать, что Глюка обрадует или, напротив, смутит грубоватая фамильярность начальника. Но в глазах пловца промелькнул испуг.
Впрочем, Канарис не заметил этого.
— Кто вы? — спросил он, останавливаясь перед коренастым человеком с короткой шеей и округлыми плечами.