— Кто же общается с филерами? Презренные твари. Видимо, не могут простить себе, что Дробиш не дался им в руки.
— Дробиш? Кто это?
— Так звали управителя. Он погиб в схватке с полицией. Его застрелили.
— Так он все же был преступник?
— Я думаю, тайный коммунист. Может быть, даже разведчик!
— Какая чепуха, Андреас! Начитались детективных романов, вот и мерещатся предатели и шпионы.
— Я прочитал не романы, а записки одного человека. Там было и о Дробише.
— Записки? — Энрико не удержался, быстро взглянул на юношу. — Чьи записки, Андреас?
— Одного человека…
Маленький автомобиль продолжал кружить по улицам, приближаясь к району, разрушенному бомбардировками. Эти кварталы и были целью Энрико. Только бы выиграть время, хоть на несколько минут оторваться от преследования!
— Когда мы снова встретимся? — спросил Андреас.
— Даже не знаю… А хотели бы?
— Пожалуйста, не забывайте меня.
— Видите, какая история… Мы расстанемся, и филеры засыплют вас вопросами: кого везли, кто был ваш гость? Потом привяжутся ко мне. Война, все насторожено…
— Я не скажу ни слова.
— Полиция может обратиться к вашему отцу.
— И ему ни слова!
— Отцу нельзя лгать.
— А если я ненавижу своего отца?! — выкрикнул юноша. — Ненавижу, ненавижу, — твердил он. — Вы не знаете, что это за человек!
— И не хочу знать. Достаточно, что он ваш отец.
— Но он предал меня!
— Вы сошли с ума… Стойте! То, что вы прочитали о Дробише, — это записи вашего отца?
— Его дневник. Там было и обо мне…
— Где вы обнаружили дневник?
— Исчез Дробиш — и к нам пришла полиция. Отец и я — мы оба помогали ей обыскивать дом. И случайно я нашел ключ — он находился в холле, под кадкой с пальмой. Когда кадку сдвинули, я наступил на него ногой.
— Утаили?
— Сперва не хотел, чтобы ключ попал в руки полиции: он был похож на тот, который я видел у отца. Потом стал догадываться, кто сунул ключ под кадку… Решил посмотреть, что же хранится в сейфе. Такая возможность представилась через несколько дней.
— Дневник был в сейфе?
— Да.
Впереди смутно замаячили остовы домов. Дорога ухудшилась. Ее покрывал слои песка, битого кирпича. Начиналась зона разрушений. Энрико бросил машину в сторону, объезжая рытвину. Сбоку открылся темный переулок. ДКВ въехал в него, сделал еще поворот. Здесь улица круто спускалась к набережной, ответвление вело на магистраль, по которой они недавно проехали. Еще поворот — и автомобиль остановился. Энрико выключил мотор,
— Кажется, мы ушли от них… Кто еще знает о ключе?
— Никто.
— А ваши приятели?
Андреас покачал головой.
— Где вы храните ключ?
— Он у меня.
— Здесь, с вами?! — вскрикнул Энрико.
— Вот. — Андреас достал ключ.
— Почему вы носите с собой такую улику?
— Перед тем как ехать в ресторан, я вынул деньги из сейфа. Там много денег.
Энрико взял ключ, взмахнул рукой в сторону реки. Раздался всплеск.
— Выбросили?!
— Смотрите, что могло произойти. Ваш отец пересчитывает деньги в сейфе. Обнаружилась недостача. Кого он может заподозрить? Конечно, сына, который каждый вечер бывает в ресторане. Вы спите, отец входит в комнату, обшаривает вашу одежду… Как бы вы доказали, что не помогали врагу нации Дробишу? Да вас сгноили бы в концлагере!
Наступила пауза. Энрико почувствовал, что юноша дрожит.
— Холодно? — спросил он. — Или перепугались?
— Немного…
— Ничего, теперь все страхи позади. Я ухожу. Мой дом неподалеку, но туда не подъехать. Все еще хотели бы встретиться со мной?
— Да!
— Назовите ваш телефон.
Андреас сказал номер. Энрико повторил его, запоминая.
— За телефоном могут наблюдать. Поэтому, позвонив, я попрошу… ну, скажем, Манфреда Фогеля. Вы ответите, что такого нет, положите трубку. Это значит, что ровно через два часа мы встречаемся у функтурма
[55]
, поняли?
— Да… Наш телефон переводной: два аппарата — в кабинете у отца и у меня.
— Понял. О деньгах не думайте: я помогу.
— Вдруг отец все же спросит о вас?
— Расскажите о случайном знакомстве. Когда предупредили о предстоящем воздушном налете и надо было покинуть ресторан, вы затащили меня к себе. Ведь все так и было! Ну вот, мы мило провели время в компании. Вашего нового знакомого зовут Герберт. А фамилию не запомнили… Скажете, что высадили меня недалеко отсюда, на Уланштрассе. Это все. Ни звука о нашем разговоре наедине, иначе отец вытянет из вас историю с ключом. Боже, какое счастье, что мы выбросили ключ!.. До свидания, Андреас. Проедете два квартала, там свернете налево — как раз будет нужная вам магистраль. Счастливого пути!
ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА
1
В три часа пополудни 23 октября Энрико вновь пришел в пивную на восточной окраине Берлина. Он занял столик, откуда хорошо был виден вход в заведение, заказал кружку пива и стал ждать.
Кузьмич появился спустя десять минут — раздвинул занавес из бамбуковых стержней, подозвал официанта, спросил его о чем-то. Тот оглядел зал и покачал головой. После этого Кузьмич скрылся за занавесом. Он был в пальто и шляпе. Энрико понял, что должен идти за ним.
Они шли по улице на расстоянии двадцати шагов друг от друга. На перекрестке Кузьмич свернул за угол. Там стоял крытый грузовичок, кузов которого по углам был раскрашен черными и желтыми полосами, как шлагбаум. Кузьмич подошел к шоферу, возившемуся в моторе, перекинулся несколькими фразами. Увидев появившегося из-за угла Энрико, чуть кивнул. Задняя дверь кузова была открыта. Энрико влез в грузовик. Минуту спустя туда же сел Кузьмич. Автомобиль тронулся.
— Говори, — кивнул Кузьмич. — Говори и не спеши. Едем за город, у нас достаточно времени.
— Вынужден был нарушить ваш запрет относительно появления в Вальдхофе.
И Энрико рассказал о двух встречах с Андреасом.
Кузьмич слушал, не перебивая. Да, теперь можно было считать доказанным, что Дробиш погиб, когда шел на свидание с руководителем группы. Оставалась неясной судьба самого Эссена. И не было возможности что-либо узнать о нем.
Энрико вынул руку из кармана. На ладони лежал большой ключ с замысловатой бородкой.
