Саша положила на стол новый лист. Руководство соседней станции свидетельствовало, что разъезд Логиново с 14 мая по 7 июля не функционировал, так как подвергся нападению бандитов, разрушивших путевое хозяйство.
— Ну и ну! — Кузьмич грудью навалился на стол, будто хотел получше разглядеть Сашу. — Вот так известие! Что ты обо всем этом думаешь?
— Пока ничего не думаю, — сказала Саша.
— Может, вызвать Лелеку, поговорить?..
— А зачем? Я бы не беспокоила человека. Особенно если к нему нет претензий по службе.
— Претензий пока нет… Впрочем, ты права. Скоро все прояснится.
— Каким образом?
— Вчера из Харькова вернулся один наш работник. Только что доложил: проходил мимо госпиталя, а в больничном саду в халате и шлепанцах разгуливает… Захар Пожидаев.
— Вот так удача! Это и есть новость, которую вы хотели сообщить?
Кузьмич кивнул.
— Надо немедленно телеграфировать ему, — сказала Саша. — Пусть сообщит, с кем уходил из города, как все было.
— Погоди. Пожидаев, когда с ним говорил сотрудник, доживал в госпитале последние дни. Сказал, что, выписавшись, направится сюда. Так что наберись терпения. Теперь не долго ждать.
— Кому в управлении известно, что Пожидаева обнаружили?
— Председатель знает, я осведомлен, теперь и ты.
— А где тот сотрудник?
— Предупрежден, чтобы помалкивал о своей встрече в Харькове.
Зазвонил телефон. Кузьмич взял трубку, с минуту слушал.
— Тебя, — сказал он Саше. — Звонят из комендатуры. Какой-то человек просится к барышне, которая позавчера ехала на линейке по степи в сопровождении красноармейцев. Какой-то бородач, по виду крестьянин.
Саша схватила трубку.
— Где посетитель? — крикнула она в микрофон.
— Здесь, — послышался в трубке голос коменданта. — У меня сидит. По паспорту — Ящук Николай Терентьевич.
— Пропусти немедленно!
— Добро… Слушай, Саша. У него, видишь, бинокль… Говорит, ты подарила…
— Ну так что?
— Я ему портсигар свой отдам. Серебряный портсигар, полфунта серебра… Зачем ему «цейс»? Бинокль на нем — ну чисто седло на корове… А я портсигара не пожалею да еще зажигалку в придачу отдам. Скажи ему, Саша!
— Он что, не хочет?
— Вцепился в бинокль руками — не оторвешь. Говорит: «Подарунок, не можно».
— Вольному воля, — сказала Саша и рассмеялась.
Ей было приятно, что Ящук не пожелал расставаться с подарком.
— Это тот самый возница. Ко мне рвется. Мой спаситель, — объяснила она Кузьмичу.
— А, — вспомнил Кузьмич. — Бородач, зеленая шляпа с пером?
— Теперь еще и бинокль на груди. Морской бинокль на ремешке через шею. Картина!
— Твой, что ли?
— Был мой, стал его.
— Так… А что хотел комендант?
— Выменять бинокль на портсигар.
— Ну, я ему дам! — вспылил Кузьмич. — Будет знать, как принуждать посетителей…
— Только учтите: портсигар у коменданта великолепный, сама видела. Так что действовал он м-м… честно, что ли.
— Ладно, — сказал Кузьмич. — Иди к своему бородачу. Поглядим, с чем он явился. Проводишь его — зайди.
Саша вышла.
Кузьмич принялся шагать по комнате. Десять минут миновало. Потом еще столько же. Саша не возвращалась. Нетерпение Кузьмича было так велико, что он не выдержал, пошел к Саше.
Саша была взволнована, молча кивнула на сидевшего в кресле Ящука. Кузьмич подошел к нему, пожал руку.
— Ну, что у вас случилось?
— Позволю себе пересказать кое-что из того, что уже известно, — начала Саша. — Итак, весной этого года в родном селе Миколы Ящука стояла банда атамана Неверова. В эти дни мы как раз уходили из города… И вот к атаману прибыли два гостя. Атаман тотчас разослал в степь разъезды — те должны были разыскать и схватить путников с тяжелым портфелем или котомкой…
— То есть вас с Шагиным?
— Да, все это вы знаете… Так вот, гражданин Ящук утверждает: один из гостей атамана был некий полковник, а другой… Другого он видел здесь, в нашем городе, не далее чем три дня тому назад.
— Где именно видел?
— Та возле привоза, — сказал Ящук. — Мимо шел, быстро так, будто шибко занят…
— А как выглядел этот человек?
Ящук не понял, взглянул на Сашу, ища помощи.
— Ну, был он гражданский… цивильный, или же красноармеец, командир?
— Цивильный, — заторопился биндюжник, — штаны на нем были цивильные и капелюха. А френч — тот военный. Френч — он и есть френч. И сумка в руке тоже военная: со стеклом.
— Видимо, планшетка, — сказала Саша. — Дядя Микола, оружия ты у него не заметил? В ответ Ящук развел руками.
— Не бачил, значит, — сказал Кузьмич, подлаживаясь под речь посетителя, — чи есть у него револьвер, чи нема?
— Не бачив, — с сожалением подтвердил Ящук. — Он далече был. А я коня напувал, кобылу то есть. Хотел бежать за тем человеком, да за конягу побоялся.
Кузьмич взглянул на Сашу:
— Попросишь, чтобы с максимальной точностью описал того типа — внешность, возраст, манеру держаться, особые приметы, ежели такие есть. Все это запротоколируй.
Он подсел к Ящуку, дружески улыбнулся:
— Как ваше имя-отчество?
— Микола Терентьевич.
— Очень хорошо… Так вот, скажите, уважаемый Микола Терентьевич, домой вы очень торопитесь?
Ящук не понял, попытался надеть шляпу.
Кузьмич мягко, но решительно отобрал ее, положил на соседний столик:
— У вас здесь друзья, Микола Терентьевич… И я хотел спросить: можете вы не сразу уехать в свое родное село, а задержаться в городе денька на два? Погостить у Саши или, скажем, у меня… Сделайте такое одолжение.
Ящук не проронил ни слова. Он был взволнован, переводил взгляд с одного собеседника на другого.
— Ты не бойся, дядя Микола, зла тебе не причинят, — сказала Саша.
Возчик шумно вздохнул, провел языком по пересохшим губам. Он силился понять, чего от него хотят, и не мог.
Кузьмич решил сделать кое-какие пояснения.
— Ну вот, — сказал он, — вы сообщили нам о подозрительном человеке. Утверждаете, что он в городе, хотите, чтобы мы его арестовали… Так я говорю?
Ящук согласно кивнул.
— Очень хорошо. Но как его найти, этого преступника? Вы его знаете в лицо, а мы нет. Вот и требуется ваша помощь, уважаемый Микола Терентьевич. Теперь понимаете свою задачу?
