Франц перебрался назад, сел на дальнее кресло и сморщил физиономию — сильный алкогольный запах в кузове бил в нос с особенной силой. Госпитальер заметил в углу полупустую пузатую бутыль и несколько стаканов…
Герман скосил глаза, наблюдая за ловкими движениями девушки, которая пережимала какие-то проводки и скручивала их вместе, и подумал, что дело свое она, похоже, знает. Осознание этого факта почему-то было ему неприятно.
Герману никогда не удавалось ладить с женщинами, исключение составляла лишь Альба. В присутствии других представительниц прекрасного пола охотник предпочитал молчать, по опыту зная, что юмор его они все равно не оценят, а любые слова могут истолковать превратно. Сколько раз сказанное Германом в присутствии женщин потом оборачивалось против него — не сосчитать.
— Интересно? — Герда заметила внимательный взгляд охотника и улыбнулась.
— Нет, — ответил Герман, — просто думаю: ты действительно умеешь управлять машиной или решила нас всех угробить?
Улыбка мигом слетела с лица девушки.
— Угробить! — коротко ответила она и отвернулась.
— Так я и думал. — Герман откинулся на сиденье. — Заводи, что ли? Поехали…
— Не торопись, — ответила Герда, — сейчас провода спрячу подальше, ты же не хочешь, чтобы меня током ударило? — И хитро посмотрела на Германа.
— Конечно не хочу, — соврал он.
— Вот и прекрасно, — улыбнулась Герда и повернулась к Пилигриму. — Вот видишь, папа, он совсем не такой бука, как ты его расписывал…
— Папа?! — вскричал Густав откуда-то сверху и, на время оставив пулеметы, спустился вниз. — Так это чего, дочка твоя, что ли?
Герман уставился на Пилигрима с изумлением, потом медленно перевел взгляд на Герду, только теперь осознав, кого она ему напоминает. Действительно, девчонка была очень похожа на Дуго. Фамильное сходство, как говорится, налицо. Пилигрим пожал плечами:
— Ну да, Герда моя дочь. А что вас так удивляет?
— Ах черт! — хлопнул себя по лбу Герман. — А я-то все гадал, чего это мы лезем на рожон ради какого-то чужого стрелка?! А ты, оказывается, дочку по звукам ее карабина опознал и потащил нас всех в самое пекло! Так, что ли?
— Не совсем, — ответил Дуго, — дело в том, что мы с Гердой чувствуем друг друга. — Пилигрим помялся. — Я, так сказать, ощутил, что она в опасности, что ей срочно требуется помощь, и немного скорректировал наш маршрут. Надеюсь, ты не против того, что мы спасли Герду?
— Не против?! — прошипел Герман. — Конечно я не против! Я против другого! Против того, что ты нам уже всю голову задурил. Так вот она — важная миссия! Вот он — безопасный путь! Доченьку надо было из беды выручать, и ты всех нас потащил туда, куда тебе было нужно!
— Нет, папа, ты был прав, он все же настоящий бука! — рассердилась Герда.
— А ну не сметь меня так называть! — рявкнул охотник. — Что еще за бука такая?!
— Это от слова «дурак», наверное, — предположил Густав и тут же зажал рот ладонью, потому что Герман бросил на него такой взгляд, словно собирался немедленно растерзать, если он скажет еще хотя бы слово.
— Герман, Герман! — попытался найти пути примирения Пилигрим. — Мы действительно шли по безопасной дороге, как я и говорил, и, заметь, прошли большую часть пути без приключений, но в конце немного отклонились в сторону, когда я почувствовал зов. Нельзя не прислушиваться к своему внутреннему «я». Оно обязательно выведет в нужном направлении. Тебе-то это хорошо должно быть известно. — Он пристально поглядел на охотника.
Повисла напряженная пауза. Герман подумал, что Дуго уже не первый раз намекает на его скрытый дар. Однако признавать себя Универсалом охотник совсем не собирался. Для него это было чем-то вроде обнажения на людях. Признать себя Универсалом? Ну нет. Этому противоречила вся его природа, все, что он знал об Универсалах и об отношении к ним членов клана Ветродувов. К Универсалам относились по меньшей мере настороженно, и уж точно их никто не любил. И даже родители нередко отказывались от своих детей, потому что попросту боялись их. И правда, как можно спокойно жить под одной крышей с малышом, который, разозлившись на вас, может запросто забраться к вам в голову и что-нибудь там повредить? Но что хотел ему сказать Пилигрим? Кажется, он намекал на то, что и он, и его доченька сами являются Универсалами, и, похоже, Дуго совсем не смущался этого факта и уж точно не собирался его скрывать.
— Свела же меня судьба с такой семейкой! А, ладно! Черт с вами! — махнул рукой Герман. — Делайте, что хотите! Для меня главное, чтобы были спасены Ветродувы, чтобы клан продолжил свое существование. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Я все понимаю, Герман, — кивнул Дуго, — поверь, Герда оказалась здесь очень кстати, она действительно сможет помочь нам в нашей миссии…
— Надеюсь, — буркнул охотник.
— И помогу, — заверила Герда, нажимая на педаль. — Оп-па — двигатель машины Багажников неуверенно чихнул, а затем что было сил взревел.
— Ура! — крикнул Густав. — Похоже, поедем сегодня все-таки! — И великан полез обратно на крышу, к пулеметам.
Герда дернула за какой-то рычаг, отпустила педаль газа, рев перешел в ровное, деловитое гудение, а затем машина так стремительно рванула с места, что Герман приложился затылком о заднюю стенку кабины.
— Хорошо тянет, — перекрикивая рычание мотора, заявила Герда и подмигнула потиравшему ушибленную голову охотнику. — Не бойся, через полчаса будем на окраине. Ты и моргнуть не успеешь.
— Я и не бо-юсь! — отчеканил Герман, тут голова у него закружилась с непривычки, и он что было сил вцепился в дверную ручку.
«Будет еще меня поддевать какая-то девчонка!» — подумал охотник, глядя через узкую смотровую щель на дорогу.
Машина неслась по пустынным улицам мертвого города. Герда уверенно крутила рулевое колесо, бросая автомобиль то вправо, то влево. Герману казалось, что правит она слишком резко, впрочем, сам он никогда прежде на автомобиле не ездил и не знал, каково это кататься в большом металлическом гробу — может быть, так оно и должно быть. На каждом вираже Франца сбрасывало с металлического кресла, и он оказывался лежащим на полу. На очередном повороте у парня хватило ума и ловкости схватиться за ручку, приваренную, как видно, специально для таких вот случаев. Госпитальер впился в нее, словно голодная пиявка, сто лет не пившая крови, и Герман перестал опасаться, что Франц нечаянно разобьет себе голову. Сам он то и дело бился затылком о переборку, бросая на девушку сердитые взгляды.
«Наверное, специально так едет, — подумал охотник, — хочет нам всем мастерство свое показать».
Если бы кто-нибудь раньше сказал Герману, что когда-нибудь он прокатится на самом настоящем автомобиле с четырьмя колесами и двигателем, он рассмеялся бы этому сказочнику в лицо. Теперь же, находясь в машине Багажников, Герман испытывал двойственные чувства. С одной стороны, непередаваемый детский восторг оттого, что он несется вперед с большой скоростью, а с другой — из-за резкой вони в кабине и слишком отчаянных маневров, выполняемых Гердой, его сильно мутило — скудная трапеза просилась наружу. Герману пришлось приложить все свои силы, чтобы выглядеть невозмутимым. Ему совсем не улыбалось опозориться перед девушкой.
