Я вошел в избу и отдал честь. Окна в избе были тщательно завешены, чтобы русские не заметили огней. Тут было накурено, на столе лежала карта, в углу за рацией склонился радист. Командиры «тигров» уже собрались. Гауптман Клог — невысокий, узкоплечий седой мужчина лет сорока, хотя измучен был не меньше других, даже в замасленном комбинезоне выглядел статно, в отличие от расхристанных подчиненных. Любому несведущему человеку было бы очевидно, кто здесь главный. Когда я вошел, гауптман распекал командиров подбитых машин.
— Для чего у вас глаза, унтер-офицер? — сверлил он взглядом одного из командиров. — Вы отдаете своим подчиненным приказ двигаться вперед, когда на карте ясно обозначено минное поле!
Виновный стоял по стойке «смирно», не мигал и, судя по его виду, старался не дышать. Лицо у него было пунцовым, как у молоденькой девушки, которой рассказали скабрезный анекдот.
— И вы, дурная голова, застреваете там, ставя под удар не только свою машину, но и ремонтный взвод, который, пытаясь вытащить вас оттуда, теряет технику. Я вас спрашиваю!
Командир продолжал молча изображать статую, прекрасно сознавая, что оправдываться бесполезно.
— Мне плевать, как вы оттуда вытянете свой танк, даю вам два часа! Можете хоть русских попросить, благо они недалеко ушли и с радостью вам помогут, болван вы этакий! Выполнять немедленно!
Командир так резко дернулся с места, что, проходя к двери, задел меня плечом. Клог проводил его долгим взглядом и остановился на моей персоне. Я весь внутренне сжался, ожидая расправы, но ее, к счастью, не последовало.
— А, Беккерт, — произнес он уже совсем другим тоном. — Мне доложили, что вы ранены.
— Со мной все в порядке, герр гауптман, — отрапортовал я.
— Хорошо. Всем бы вам, — он оглядел командиров, — равняться на этого парня. Он еще во вчерашнем бою себя проявил, пока вы все топтались на месте. Одним танком разогнал противника, грамотно просчитал ситуацию и вырвался вперед, посеяв сумятицу в рядах врага.
Все было не совсем так, и я действовал скорее из-за безвыходности положения, но не стал разубеждать командира.
— И в сражении за Луханино фельдфебель Беккерт сумел вычислить и уничтожить отлично замаскированную вражескую артиллерийскую батарею. Правда, не обошлось без потерь, но в целом это обстоятельство дало возможность прорвать на фланге оборону — и глубоко проникнуть в тыл к русским.
— Герр лейтенант, — обратился гауптман к командиру моего взвода Дитриху Золлену, — подготовьте документы к награждению фельдфебеля Беккерта.
— Слушаюсь! — отчеканил Дитрих.
— Ну а теперь о насущном, — Клог уперся ладонями в стол. — Возможно, нам предстоит трудная ночь.
Он жестом пригласил нас к карте, взял в руки карандаш и указал на деревню Луханино.
— Мы, господа, тут, — сообщил он нам, будто мы сами этого не знали, — что есть прискорбный факт. Через час с небольшим окончательно стемнеет, и о дальнейшем продвижении не может быть и речи. А согласно генеральному плану, мы должны в данный момент находиться вот туг.
Острие карандаша Клога сместилось достаточно далеко от Луханино. Я прикинул расстояние и мысленно присвистнул. Это примерно в два с половиной раза больше, чем мы прошли за двое суток. Гауптман провел на карте жирную черту, сломав грифель. Он отбросил карандаш в сторону и посмотрел на нас выжидающе. Мы молчали.
— Нет сомнений, что русские попытаются отбить Луханино, заставить нас увязнуть тут в боях за незначительные со стратегической точки зрения пункты, отвлекая силы от удара по решающим целям. Возможна попытка контратаки пехотными частями противника численностью до полка плюс бронетехника. По-моему мнению, ожидать наступательных действий русских нам следует ближе к рассвету либо в течение нескольких часов после него.
Гауптман выдержал паузу:
— Теперь слушайте внимательно. Перед нашей танковой ротой поставлена задача по возможности скрытно вывести «тигры» на юго-восточную оконечность Луханино, рассредоточиться по периметру и нести дежурство. В случае попытки прорыва противника держать позицию до дальнейших распоряжений. И так, парни, я на вас надеюсь. Мы не должны посрамить «Великую Германию».
Мы стояли по стойке «смирно». Клог оглядел нас долгим взглядом, брови его удивленно поползли вверх:
— Вы еще тут? Выполняйте, господа!
Я возвращался к «тигру» в подавленном настроении. Чувствовал себя полностью разбитым, опустошенным. Слишком многое пришлось сегодня пережить, и даже похвала Клога не улучшила моего состояния, хотя услышать такое из его уст дорогого стоило. Нам предстояла очередная бессонная ночь. Единственное, чего мне сейчас хотелось, так это забыть все и завалиться спать.
Заприметив по пути колодец, я решил, что ледяная колодезная вода пойдет мне на пользу, и направился к нему. Рядом, крепко вцепившись в карабин, дремал пехотинец. Услышав мои шаги, он встрепенулся.
— Свои, — произнес я. — Мне бы воды.
— Со всем уважением, дружище, — зевнул солдат, — но нельзя.
— Почему? — удивился я.
— Русские могли отравить, — ответил пехотинец. — Я, конечно, в это не верю, но наш командир все равно запретил.
— Слушай, да мне не пить, мне башку отрезвить слегка.
— Ааа… — протянул солдат, — это можно.
Он нехотя поднялся и принялся крутить ручку колодца. Звякнула цепь, начиная медленно наматываться на барабан. Вскоре показалось мятое жестяное ведро. Солдат бережно взял его в руки и, широко расставив ноги и отклячив зад, приготовился поливать. Я нагнулся, подставил шею. Ледяная вода обожгла затылок, у меня перехватило дыхание.
— Уф! — мне действительно полегчало. — Спасибо!
Вода залилась за воротник, я почувствовал, как легкий ветерок продувает намокшую одежду.
— Всегда пожалуйста, — снова зевнул солдат и подытожил: — Завидую я вам танкистам.
— Это почему же?
— И паек у вас улучшенный, и отношение командования. Коньячок, поди, попиваете.
— Бывает, — ответил я, подумав, что солдат не совсем правильно истолковал мое состояние. — Удачи тебе.
— И тебе.
Мой экипаж пребывал в расслабленно-благообразном состоянии. Ланге с Херманном дрыхли на своих местах, а Зигель со Шварцем о чем-то спорили и, вероятно, уже давно. Томас махал руками перед носом Хуберта, а тот кивал головой и скептически ухмылялся:
— Ну да. Конечно. Ага. Так я тебе и поверил.
— Эй, спорщики! — обратился я к ним. — Будите этих клоунов и в путь.
— Опять вперед на восток? — скривился Зигель.
— Почти. Будем в боевом охранении.
На сборы ушло минут десять. Ланге все это время ворчал, что наш «тигр» точно не сдюжит такой усиленной эксплуатации. Пришлось на него прикрикнуть и заставить замолчать.
