– Здесь следы от лодки.
Я подхватил рюкзак и его вещи, чтобы не испытывать свешивавшуюся с ветки судьбу, и направился к нему. Действительно, из воды на песок тянулся широкий след, будто здесь на берег вытаскивали лодку. Ник вошел в воду по колено и, приложив ко лбу ладонь, прикрывая глаза от слепящего солнца, посмотрел вдаль сперва вверх по реке, а затем вниз по ней.
– Никого нет, – наконец сказал он. – Все, я полез плавать.
Что-то было не так с этим следом, и я опустился на одно колено, внимательно рассматривая его.
– Ник, – окликнул его я. – Иди быстрее сюда.
– Ну что там еще, – повернувшись, недовольно проворчал он, после чего ладонями зачерпнул горсть воды и с наслаждением плеснул ее себе на лицо.
– Судя по следам, эта лодка была с четырьмя лапками.
– Что? – он на мгновение застыл, осмысливая сказанное.
– Это не лодка, – сказал я, поднимаясь. – Это аллигатор.
Больше мне говорить ничего не пришлось, потому что Ник мигом выскочил из воды. Он осмотрел следы и задумчиво произнес:
– Что-то мне больше не хочется купаться, – после чего подобрал свои вещи и направился к кромке леса. – Невезуха сплошная, – чертыхнулся он, начав натягивать джинсы и рубашку на мокрое тело.
Как же он оказался прав. Обезьяна, наблюдавшая сверху за нашими действиями, завизжала и, прыгая с одного дерева на другое, скрылась из виду. В зарослях треснула ветка, и из них, мягко ступая могучими лапами, вышла крупная пятнистая кошка, чье разорванное ухо и длинный, широкий шрам через всю морду свидетельствовали о былых схватках. Мы схватили свои палки, словно копья, выставив их перед собой. А что еще мы могли сделать?
Судя по всему, ягуар пришел сюда на водопой. Ветра не было, и, видимо, он не мог почуять нас заранее. Мог ли он нас услышать, я не знаю. Может быть, он просто был старым и глухим, но встреча с нами явилась для него такой же неожиданностью, как и для нас, только мы испугались, а он нет. Взгляд ягуара отражал недоумение. Он на мгновение остановился, помахал нам кончиком хвоста, а затем ощерился, обнажая свои огромные клыки.
– Да это же тигр саблезубый! – Ник сделал решительный шаг назад и медленно потянулся рукой к ближайшему дереву.
– Нет, – остановил его я, с ужасом глядя на застывшего в ожидании зверя. – Он на дереве, как рыба в воде.
– В воду я больше не полезу. – Он начинал паниковать.
– Бесполезно, он хорошо плавает. – Я не отрывал взгляда от дикой кошки, лихорадочно пытаясь сообразить, что же нам предпринять. – Давай на него орать и махать палками, – в итоге прошептал я, вспомнив, как индейцы рассказывали, что сим нехитрым способом иногда удается отгонять хищников. – Только не приближайся к нему, а то он бросится.
– Ага, – Ник нервно кивнул и вдруг заголосил во всю глотку, выплескивая на страшного зверя всю накопившуюся за этот день ярость. – У-у-у-у-у… Козлина гребаный, пошел на хер отсюда, пока я тебе хвост на башку не намотал!
Я от неожиданности потерял дар речи, но, быстро собравшись, присоединился к его пустым угрозам, бешено размахивая палкой над головой. Ягуар шарахнулся в сторону, посмотрел на нас, как на двух придурков, и, порыкивая на ходу, не спеша ретировался в заросли. После того как зверь скрылся в джунглях, мы орали не переставая еще минуты три, потом переглянулись и одновременно умолкли. Ник опустился на землю и охрипшим, но торжествующим голосом произнес:
– Как мы его!
Я не ответил, бросил палку и присел рядом, вытирая со лба холодный пот. Руки дрожали, ноги дрожали, а сердце медленно возвращалось из пяток. Ника колотило не хуже моего.
– А ведь мы победили, – я протянул ему руку, и он крепко пожал ее.
– Что-то многовато для одного дня, – кусая губы, наконец выдавил он, после чего добавил: – И день-то еще не кончился.
– Ладно. – Я встал. – Пожалуй, нам действительно лучше убраться отсюда побыстрее.
– Куда пойдем? – отрешенно спросил Ник, указывая руками в разные стороны. – В кустах ягуар, а в воде аллигаторы.
– А мы не пойдем ни туда ни туда, – ответил я, ловя на себе его недоумевающий взгляд. – Нам здесь представляется хорошая возможность попытаться сбить со следа сапатистов, если таковые за нами гонятся.
Глава одиннадцатая
29 декабря 1903 года
«Ягуар ушел, и я торжествую! Три дня уже не замечал я никаких его признаков и не слышал его ночных рыков. Сегодняшняя охота была на редкость удачной, и мне удалось подстрелить пекари. Отобедав и передохнув, я продолжил путь по выложенной камнем дороге древних строителей. Двигаться по ней намного проще, чем сквозь чащу, и в день мне удается преодолеть расстояние в пятнадцать – двадцать миль. Трудно представить, что сегодняшние мексиканские крестьяне – никчемные существа, чей мозг сродни мозгу малого дитя, являются потомками людей, возводивших в этих диких краях величественные города и великолепные дороги».
Январь 1530 года. Территория современного штата Чиапас
Гарсия скакал по мощеной дороге впереди своего поредевшего войска, держа на руках одну из своих собак. Краснокожий ублюдок ударил ее палицей, утыканной острыми кусками обсидиана. Рана была страшной, и собака умирала, но Гарсия не мог ее бросить. В нем еще теплилась надежда спасти ее, хотя он прекрасно понимал, что спасти ее может лишь чудо. Но он повидал на своем веку слишком много смертей, чтобы верить в чудеса. Собака умрет, он знал это, но гнал пугающие его мысли прочь. Гарсия никогда не был трусом, и мало что могло испугать его. Но его псы! Единственные любимые им существа в целом свете и единственные существа на всем белом свете, которые когда-либо любили его. У него всегда были собаки, и он никогда не расставался с ними. Первая псина, которую он много лет назад привез с собой из Испании, с трудом пережила тяжелое путешествие через моря-океаны и, попав на один из островов, где команда каравеллы запасалась пресной водой, просто сбежала от него, как только лодка пристала к берегу. Гарсия сильно горевал по ней, но в душе понимал ее нежелание возвращаться на борт корабля. Спустя год он снова очутился на этом острове, и каково же было его удивление, когда из кустов на него вылетела огромная, растолстевшая собака с лоснящейся шерстью и довольной, сытой мордой. Она повалила его наземь и долго вылизывала ему лицо, радостно размахивая своим длинным, словно плеть, хвостом. С тех пор прошло много лет, и ее уже нет, но три маленьких, смешных щенка, которых она принесла ему во время одного из походов, выросли в крупных, сильных псов, не раз спасавших его от опасности. Вместе с ними Гарсия побывал во многих боях, и всегда они дрались рядом с ним, как настоящие, верные друзья. Но теперь рядом с его конем бежал только один пес. Второй, лежащий поперек его седла, умирал, и его длинный розовый язык болтался в приоткрытой пасти, безжизненно вздрагивая в такт движениям лошади. Другого пса индейцы убили еще раньше. Всего за несколько дней Гарсия потерял двух своих верных четвероногих друзей, и ярость кипела в нем, обжигая изнутри, словно раскаленный свинец. Когда он настигнет этих косоглазых, яйцеголовых уродов, он утопит их в крови, вырежет им внутренности и повесит на сучьях на их же собственных кишках…
