— Звони, — голос сидевшего на заднем сиденье человека прозвучал жестко. — Трубку передашь мне.
Рамон набрал другой номер, и когда там ответили, передал сотовый назад.
— Это Пауло, — представился человек и сухо продолжил. — В городе проблемы… Отбой? Почему?
Выслушал и, заметив вопросительные взгляды товарищей, тихо пояснил:
— Полчаса назад убили Мартинеса.
— Кто? — водитель снова сунул в рот сигарету, но Рамон не обратил внимания, удивленно глядя на Пауло.
— Рядом с телом нашли труп зарезавшего его человека с пулей во лбу. Неизвестно кто он, и кто его пристрелил. — Он говорил, не отрывая трубки от уха, продолжая слушать. — А поскольку не ясно, зачем вдруг эти русские понадобились Мартинесу, приказано лишний раз не рисковать и отменить операцию. — Пауло махнул рукой, показывая, чтобы ему больше не мешали, и молча дослушал говорившего до конца, после чего спросил: — Что делать с мусором, что у нас в багажнике?
— Ну, поскольку узнавать теперь никого не надо, закончи с ним и выброси куда-нибудь… — услышал он в ответ. — А лучше… Лучше сделай нашим друзьям последний подарок. Только не светитесь там.
* * *
Ник продолжал вопросительно смотреть на меня, а Камила удивленно поглядывала на нас обоих. Раздавшийся телефонный звонок оборвал затянувшуюся паузу.
Я протянул руку к стоявшему на столе аппарату.
— Выгляните на улицу, там для вас посылка из джунглей, — сухо произнес незнакомец и повесил трубку.
— Нас просят выглянуть на улицу, — пояснил я, подходя к открытому окну.
— Осторожнее, — попыталась остановить меня Камила, но я уже смотрел вниз.
Автомобиль на большой скорости выскочил из-за угла, едва не сбив запоздалого пешехода, притормозил на мгновение прямо под нашими окнами, задняя дверца его резко распахнулась, и из нее вывалился обнаженный человек. Машина тут же сорвалась с места и скрылась из виду, а человек остался недвижимо лежать на асфальте лицом вверх, освещаемый яркими фонарями отеля. Я узнал его сразу… Хуан… Тело было исполосовано ножом, руки и ноги переломаны так, что кости торчали наружу, а широко открытые остекленевшие глаза безжизненно взирали в ночное небо.
Полицейские прибыли через несколько минут. Четыре машины, разрывая визгом сирен ночную тишину, подъехали с разных сторон, и из них высыпали люди в форме, полностью блокируя улицу. Их оперативности и слаженности действий могли бы позавидовать спецслужбы многих стран. Они начали осматривать место преступления, опрашивать свидетелей, и вскоре раздался настойчивый стук в дверь нашего номера. Когда Ник открыл ее, я увидел человека в штатском, сопровождаемого администратором отеля.
— Вы можете возвращаться к своим делам, — бросил через плечо он, и администратор тут же ретировался. — Могу я войти? — повернув голову к Нику, спросил он, но интонации в его голосе не предполагали возражений с нашей стороны.
— Да, конечно, — Никита посторонился.
— Меня зовут Фернандо Тапиа, — представился незнакомец, входя в номер. Он показал удостоверение, и Камила, заглянув в него, удовлетворенно кивнула.
— Капитан мексиканской криминальной полиции Камила Эрнандес, — она протянула ему руку.
— Я знаю, — Тапиа пожал руку и сдержанно улыбнулся. — Майор Санчес предупреждал меня, что вами могут интересоваться люди из ФАРК, а потому мы прикрывали вас, но подобной выходки с их стороны не ожидали. Впрочем, это никак не отразилось на вашем здоровье.
— Но как же… — Камила вопросительно посмотрела на него.
— Ночной клуб? — Тапиа многозначительно посмотрел в мою сторону. — Наши люди были там, но их помощь не потребовалась. Вы и сами прекрасно справились. Когда вы скрылись, мы арестовали нападавших на выходе из клуба. — Он указал на распахнутое окно. — Вы знали несчастного?
— Да, это Хуан, — кивнул я. — Он был приставлен охранять нас в лагере повстанцев, а когда начался бой, позволил сбежать.
— Можете сказать еще что-нибудь о нем.
— Нет, к сожалению. И марку машины мы тоже не успели разглядеть.
— Ничего страшного. Это сделали мои люди. Бандиты не смогут далеко уйти, — Тапиа посмотрел на часы. — Вам пора выезжать. Я провожу вас в аэропорт и прослежу, чтобы вы без проблем сели в самолет.
Вещей у нас не было, а потому приготовления заняли всего несколько минут. Спустившись вниз, мы вышли на улицу, заполненную полицейскими и толпой зевак, наблюдавших за происходящим из-за линии оцепления. Тапиа усадил нас в свою машину, сел за руль и медленно поехал, стараясь не задеть толпящихся людей. Следом тронулись два полицейских автомобиля. Один, со включенной сиреной, обогнал нас и помчался вперед, другой пристроился сзади.
— Это машины сопровождения, — не оборачиваясь, сказал Тапиа, — на всякий случай.
Но ничего непредвиденного не произошло. Мы добрались до аэропорта без каких-либо проблем или задержек. Тапиа препроводил нас в VIP‑зал, а на прощание, когда пришло время садиться в самолет, пожал нам руки и, печально вздохнув, произнес:
— Счастливого пути. Мне очень жаль, что у вас останется плохое впечатление о Колумбии. У нас есть сложности, но мы всеми силами стараемся с ними справиться. Не думайте плохо о нашей стране и ее людях…
Я занял место у иллюминатора, Камила опустилась в кресло рядом, положила голову мне на плечо и прикрыла глаза. Место Ника оказалось возле прохода. Не дожидаясь, когда стюардесса закончит положенный ритуал, жестами под голос диктора показывая как пользоваться спасательным оборудованием в случае аварии самолета, он пристегнул ремень и мгновенно уснул. Мы все трое устали, и здесь, в салоне самолета, наконец могли расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Но, в отличие от Ника с Камилой, воспринимавших полет как нечто банально-повседневное, меня он всегда будоражит настолько, что заснуть удается редко. Нет, я не боюсь летать, но каждый раз, оказываясь в десятке километров от земли, глядя в иллюминатор на бесконечные, многослойные, похожие на белые ледники облака, на мелькающие в разрывах между ними нитки дорог, лужицы озер или крошечные домики, в которых живут невидимые глазу крохотные люди, странное чувство охватывает меня. Словно стоишь, склонившись над муравейником, наблюдая, как ничтожные букашки копошатся внизу, спешат по своим ничтожным, букашечьим делам. Маленькие, хрупкие по сути своей человеческие особи — злые и добрые, умные и глупые, такие разные и такие одинаковые, слабые по одному, но сильные вместе. Способные, в отличие от муравьев, научить металл летать, но неспособные, в отличие от них, научиться жить в мире друг с другом, постоянно дерущиеся между собой за место под солнцем и за идеалы, которые так всегда и останутся недостижимыми…
Камила разбудила меня, указывая в иллюминатор.
— Это Мехико.
Самолет снижался, заходя на посадку. Я выглянул в окошко. Самый большой город в мире предстал моим глазам во всем великолепии. Он казался поистине грандиозным, бесконечно простираясь во все стороны. Аэропорт находится в черте города, и чем ниже опускается самолет, запрокидывая вверх одно крыло, тем лучше видно домики, многочисленные соборы и ползущие по дорогам миниатюрные автомобили. Я был поражен.
