— Я наслышан о вас, сеньор, — произнес Хосе Пабло де Стануззи и замолчал, сверля «василиска» взглядом.
— Надеюсь, вы слышали обо мне только хорошее?
— Не всегда, — после некоторого раздумья ответил Старый Гриф. — Вы заработали себе некоторую… репутацию. Особенно когда занимались делами при Альдеке, да и ваши следы в Эскарине заметны. Не удивляйтесь, сын мой. Мне, благодаря Спасителю, многое становится известным. Да. Да. Да. Вижу по вашим глазам, что вы сейчас думаете именно об этом. Огорчу вас — и это нам известно. В тот раз вы и ваш начальник очень болезненно щелкнули нас по носу. Хе-хе. — У кардинала улыбались лишь губы, глаза оставались холодными. — Но можете не опасаться. Я не люблю, когда мешают Церкви, но вполне способен признать, что в том случае вы следовали присяге и приказам свыше. — И вновь резкая смена темы: — А уж об играх с епископом де Лерро… Ваше глупое противостояние сильно затянулось, сын мой. И мне, если честно, надоедает на это смотреть. Мне не нравится, когда власти мирские и церковные не могут найти общий язык. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Вполне, Ваше Высокопреосвященство.
На веранду вошел Мигель Алессандро де Лерро. В руках у епископа Эскарины находился поднос, на котором стояла открытая глиняная бутылка вина.
«Экая невозмутимая у него морда», — подумал Фернан и начал подниматься из-за стола, но его остановил голос кардинала:
— Сидите! На этот раз Его Преосвященство обойдется без лобызания перстня. Моим гостям нечего прыгать, словно блохам, перед каждым клириком. Достаточно того, что вы поцеловали кардинальский перстень.
Де Лерро собрался налить вина Старому Грифу, но тот вытянул сухой палец и указал им на Фернана:
— Сначала гостю.
Лицо епископа даже не дрогнуло, и в бокал «василиска» полилось красное вино. Затем настал черед кардинала.
— Благодарю, Мигель, — кардинал явно был доволен, — можешь быть свободен.
— Ваше Высокопреосвященство…
— Ну что еще?! — Удовольствие разом сменилось раздражением.
— Через полчаса у вас встреча с епископами и настоятелем обители Святого Карло…
— Знаю! Ничего с ними не случится, подождут. — И уже не так резко: — Ступай.
Де Лерро вышел.
— Не одобряете? — хитро сощурился кардинал. Во время всего разговора он не сводил глаз с Фернана.
— Это не мое право — одобрять или не одобрять поступки кардиналов, Ваше Высокопреосвященство.
— Хм… Мудрые слова. О поступках кардиналов должен судить лишь Спаситель, Папа и Церковный совет. Но вы все же не одобряете… Хе-хе.
— Во всяком случае, епископы мне еще никогда вина не наливали.
— Смирение, сын мой. Сам Спаситель им не гнушался и мыл ноги нищим. Думаю, епископ де Лерро ничуть не лучше Спасителя и может раз в год налить мне и моему гостю вина. Смирение заставляет умерить гордыню, погасить гнев. Оно учит всегда оставаться спокойным. Вы что-то хотели спросить?
— Нет.
— Хотели. Я вижу. И даже знаю что. Хе-хе. Де Лерро умный человек, и когда-нибудь, если на то будет воля Спасителя, он получит вот это. — Кардинал прикоснулся к посоху. — Да, я доверяю ему больше, чем другим. Он терпелив и будет ждать, пока я умру, столько, сколько нужно. Знаете, за что я ценю Его Преосвященство? За верность. Нет, не мне. Я склочный, самовлюбленный старик с кучей капризов и желчным характером, так что не испытываю на свой счет ни малейших иллюзий. Де Лерро верен Церкви, нашему Ордену и Спасителю. Он не из тех, кто шагает через кардиналов. Ничуть не похож на других. А все смирение. М-да… Кстати о вине! Попробуйте.
Фернан осторожно взял бокал, думая о том, что если де Лерро склонен к смирению, то Рийна — это безобидная овечка с льедских высокогорных лугов.
— Не робейте, сын мой! Там нет яда. Это слишком ценный напиток, чтобы его портили подобными глупостями. Яды я приберегаю для врагов Церкви, — хихикнул кардинал и впервые широко улыбнулся.
Де Стануззи выпил немного вина. С блаженной улыбкой прикрыл глаза.
— Знаете, в Андраде красное вино не очень ценится. Змеееды,
[43]
да простит их Спаситель, при всей их вежливости и снобизме, очень странные люди. Тамошние дворяне считают, что красное вино — напиток смердов, и пьют лишь белое. Эта глупая мода начинает захватывать и Таргеру. Похоже, в последнее время люди потеряли последний разум и не понимают всего очарования хорошо выдержанного красного вина. Чувствуете, какой букет? Это вино попало в бутылку в тот год, когда я стал кардиналом. Вкус победы. Хе-хе. Так о чем это я? Ах да! Не удивляйтесь, что мне так много известно о вас, маркиз. У меня замечательная привычка — узнавать об интересующих меня людях все возможное и невозможное. Это помогает, знаете ли. Нет ничего лучше, чем владеть информацией о стремлениях и… слабостях того или иного человека.
— У меня тоже есть слабости? — криво улыбнулся Фернан.
— Вне всякого сомнения! — тут же заявил кардинал. — Как и у всех детей Спасителя, у вас есть свои маленькие слабости, пристрастия, привязанности. Капелька ненависти, реки крови из-за родовой вражды с этими… как их… де Муора и…
Кардинал нахмурился, делая вид, что припоминает.
— Де Доресами, Ваше Высокопреосвященство. — Фернан нисколько не сомневался, что Старый Гриф все прекрасно знает, а сейчас просто разыгрывает комедию.
— Ну конечно же. Де Доресы… Говорят, в последнее время этот род теряет своих наследников.
— Смерть приходит за всеми. — Сеньор де Суоза ступил на очень хрупкий лед.
— Хе-хе. Тут я с вами соглашусь. Смерть — девка коварная. Ну что же, будем считать, что у меня есть ответ для герцога Лосского. Он, знаете ли, интересовался, при каких обстоятельствах погибают его вассалы.
Фернан буквально физически ощущал, что кардинал каким-то непостижимым образом знает о том, кто убил де Доресов. И не только знает, но имеет доказательства виновности Фернана. Но о причинах, почему Старый Гриф решил игнорировать истину, «василиск» не знал. Кто поймет мотивы хитрого кардинала? Фернан допускал возможность того, что у клирика свои планы в этой большой игре политических союзов.
— Я слышал, что ваша жена ламия?
— Да.
— Это хорошо, — кивнул старик. — Все мы дети Спасителя, и Церковь не против подобных браков. Ваша жена красивая женщина. И умная. И как мне известно — хороший капитан. Один из лучших в стране. Но как все ламии, она слишком горда и своевольна. Хе-хе. Предпочитает морскую вольницу служению Церкви. Впрочем, я никогда не понимал женщин. Ах да! — Кардинал поднял руку и подозвал одного из клириков Неразлучной четверки.
Тот положил на стол объемистую папку и вернулся на свой пост.
— Знаете, что здесь? — Де Стануззи нежно провел ладонью по папке, словно она была кошкой. — Вижу, что нет. Это ваше дело. Как я уже говорил, не только славная контрразведка любит собирать бумажки и факты. Желаете убедиться, что Церковь нисколько от вас не отстает?
