— Вы подозреваете…
— Я всех подозреваю! Даже вас! Что до любезного герцога, то его подозревают все, кроме Его Величества. Но подозревать — это не значит доказать. А у меня ни одного самого паршивого доказательства. А у герцога сила, власть и деньги. И немалые. Голыми руками его не возьмешь. Он сидит в своей Лоссии, обложившись войсками, словно больной малярией подушками. Ведь вы все еще ведете расследование смерти де Туриссано? — Вновь неожиданная смена темы.
— Да.
— И как успехи?
— Пока что плохо.
— Так я и думал. Вы не ведете это дело. Дело ведет вас. Вы в глухой обороне и постоянно пропускаете уколы или же… Можете обижаться сколько угодно, но вы словно щепка в бурном потоке дерьма. Хе-хе. Несетесь от события к событию, пытаетесь уцепиться за берег, но обстоятельства играют с вами, и вряд ли вам удастся достигнуть хоть чего-то. Вы не ищете, ибо не знаете, что искать. Вы ждете. А ожидание сейчас смерти подобно. Можно и захлебнуться.
— Тот сутулый человек, что напал на меня…
— Как же! Наслышан. Только вы опять не смогли выбраться на берег. Еретик мертв.
— Как?
— Как? — Кардинал кисло скривил губы. — «Серые» нашли его. Повезло, наверное. Пытались скрутить, но он так просто не дался. Ну они и приложили слишком много усердия. Тупицы! Мокрого места от него не оставили! Во всяком случае, так мне сказал Жозе Наярра.
Фернан разочарованно поджал губы. Вот и еще одна зацепка канула в Лету.
— Ваше Высокопреосвященство… а тот рисунок, что был на стене кабинета сеньора де Туриссано. Знак мантикоры…
— Ну и что? Рисунок как рисунок. У меня нет никаких мыслей на этот счет. Какой-нибудь блаженный нарисовал, а вы бегаете по кругу, ищете несуществующую мантикору. Я не зря вас сюда привел, сын мой. Здесь хорошо разговаривать. В моем доме, как это ни банально звучит, даже у стен имеются уши. А тут тишина и покой. Да и море рядом… Хе-хе. Знаете, почему вы сегодня здесь?
— Нет.
— Где бумаги? — Взгляд кардинала стал пронзительным. — И не говорите мне, что не понимаете, о чем идет речь.
Фернан, стараясь сохранить каменное выражение лица, посмотрел прямо в глаза кардиналу:
— Я не знаю, где бумаги, Ваше Высокопреосвященство.
— Жаль. — Старый Гриф как-то сразу сдал, откинулся на спинку кресла. — Жаль. Я разочарован. Что вам известно?
— Ничего. Я подозреваю, точнее, догадываюсь, что это как-то связано со смертью графа…
— Это связано напрямую! Откуда вы узнали о документах?
— Мой прежний слуга слышал разговор епископа де Лерро и епископа Наярры. — Фернан не склонен был врать. Неизвестно, что уже знал кардинал.
— Тупицы, — зло бросил старик и стал смотреть на волны. — Вы знаете, что было в документах?
— Нет.
— И не догадываетесь?
— Нет.
Кардинал кивнул, а Фернан стал надеяться, что у него появился шанс выйти из особняка Старого Грифа живым и здоровым.
— У вас есть предположения о том, что мы ищем?
— Нет.
— Вы говорили кому-нибудь о бумагах?
Здесь Фернан ответил не сразу, и епископ усмехнулся.
— Перефразирую свой вопрос. Кроме де Брагаре вы кому-нибудь еще о документах рассказывали?
— Нет, — соврал Фернан. Он не собирался подставлять Рийну.
Его Высокопреосвященство никак не прореагировал на эту ложь. То ли не заметил, то ли не придал значения.
— Вы знаете, каким образом они попали к маршалу?
— Я могу лишь предполагать. Полковник де Каэро говорил о кладе, найденном в разобранной церквушке, что под Копой…
— Все верно, можете дальше не продолжать. Вижу, что я не ошибся. Как я уже говорил, вы не зря сюда приглашены, сын мой. То, что я вам сейчас расскажу, должно остаться в тайне. Не буду угрожать, вы умный человек, так что, думаю, понимаете, что случится, если ваш язык окажется длиннее разума и дела Церкви станут достоянием общественности.
— Быть может, тогда не стоит посвящать меня в тайны Церкви. — Фернана бросило в холодный пот. У него не было никакого желания становиться поверенным в делах клириков. Подобные знания были чреваты большими неприятностями.
— Стоит, — сощурился Старый Гриф. — Вы уже и так влезли в наши тайны по уши, так что поздно отбрыкиваться. Хе-хе. К тому же вы никогда не задумывались о том, что даже Святой матери Церкви требуется помощь? Хе-хе. Мы не всесильны. К сожалению. Я не знаю, кто и почему убил графа, но у него были бумаги, принадлежащие Церкви, и они пропали. То ли их взял убийца, то ли маршал так хорошо спрятал, что даже Орден не смог отыскать. Церкви нужны эти документы, сын мой. И я прошу помочь найти пропажу.
— Боюсь, что я вряд ли смогу быть полезен.
— Да, шанс небольшой, но если вы вдруг выгребете из того потока, куда вас занесло, и найдете убийцу графа, то могут найтись и бумаги. Просто не забудьте спросить о них у этого человека и, если документы окажутся у вас, передать их или мне, или Мигелю. Это ведь не так сложно, правда?
— Вы можете мне рассказать, что это за бумаги?
— Хм… Это записи Святого Агусто, третий век от пришествия Спасителя. — Кардинал заговорил без всякой охоты. — Святой в свою очередь скопировал документы с дневников Великомученика Себастьяна, который, как вам должно быть известно, был одним из сподвижников Спасителя и записывал за ним Заветы для Святой книги. В третьем веке дневники были уничтожены… пожаром. Церковь считала, что знание, в них записанное, пропало навсегда, так как дневники было не разрешено копировать, знаете ли. По… впрочем, не буду говорить о причине, по которой Папа запретил это делать. Святой Агусто нарушил приказ, Спаситель ему в этом судья. Как оказалось, он успел сделать копию отдельных страниц дневника Себастьяна и спрятал их в одной из церквей вместе с некоторыми святыми предметами. И эти бумаги пролежали в тайнике больше тысячи лет. Хм… Над ними даже время оказалось не властно. — Последние слова кардинал произнес с явным разочарованием. — Никто не знал о существовании документов до той поры, пока разбирающие церковь не нашли клад. Маршал… я никогда не любил этого человека. Бумаги попали к нему в руки. Все остальное вы знаете.
— А как вы узнали, что эти документы у сеньора де Туриссано?
Кардинал скривился:
— Он сообщил о найденных бумагах Жозе Наярре. Почему ему, а не епископу Эскарины — не знаю. Его Святейшество пришел ко мне, но, как оказалось, поздно. Граф был мертв, а документы исчезли.
Это было несколько странно. Фернан после разговора с полковником де Каэро знал, что клад был найден не за день до смерти графа, а гораздо раньше. Выходит, сеньор де Туриссано не сразу решил сообщать клирикам о находке. Боялся? Или же искал свою выгоду?
