Мсье де Альтеньи уже давно подозревали в шпионаже, и контрразведка не спускала с него и его окружения глаз, но все было напрасно. Ни в каких делишках, угрожающих безопасности Таргеры, посол замечен не был, и причин выдворять его из страны не находилось. Пока.
Граф де Брагаре так вообще готов был заключить пари, что в деле Леоноры есть след андрадского посла. Не зря же этого хитреца кое-кто прозвал Лисой. Хитер и изворотлив как лиса — так о после говорили при дворе. Да и в бумагах сеньора де Туриссано упоминалась некая Лиса. Фернан не верил в совпадения.
Эта встреча тоже вряд ли оказалась случайной. Барон был слишком хитрым политиком и, скорее всего, давно искал возможность поговорить с кем-нибудь из контрразведки. И вот удобный момент! Только зачем ему этот разговор?
— Вы видели, как этот ламия убить… убил быка? Какой ударр!
— Да, удар был хорош, — сказал Фернан и обернулся. — Я смотрю, вы все же соблюдаете хоть какую-то видимость осторожности.
В пяти шагах за ними шли двое дворян — то ли друзья, то ли сопровождающие, то ли охранники.
— Вы о мальчиках? Что поделать, ваша стррана не так дрружелюбна, как хотелось бы мне… как бы мне хотелось. О да! Прриходится думать о своей безопасности.
Верное решение. Обстановка в Таргере накалилась до такой степени, что присутствие андрадцев переносят с большим трудом. Пока дело заканчивалось лишь словесными перепалками или купанием в реке и кулачными потасовками, но рано или поздно те, кто желал вернуть себе Тулину, могли нарваться на массу проблем.
Сейчас в Жераре де Альтеньи никто не узнавал андрадца, поэтому веселящиеся горожане не обращали на дворянина никакого внимания. Разве что некоторые, слыша чужеземный акцент и протяжную «р», косились, но вступать в диспут «почему андрадцы должны сидеть дома, а не шляться по чужому государству», не спешили. То ли потому, что таргерцам не было до чужака никакого дела, то ли оттого, что разговаривающие дворяне имели при себе оружие.
— Разве Его Величество не выделил вам десять гвардейцев?
— О! — Посол наигранно рассмеялся. — А контрразведке палец в ррот не ложи… прростите, не клади! Вы и это знаете, да?
— Ну вы преувеличиваете наши заслуги, дорогой посол. Мы знаем гораздо меньше, чем нам бы хотелось, — нехорошо усмехнулся Фернан, намекая на шпионские дела барона. — Что до гвардейцев, то это известно каждому горожанину.
— Вот поэтому я и не бррать… э-э-э… я не берру с собой корролевский подаррок. Так меня в лицо не знают, а выбеги… выйди я на улицу со столь внушительным сопровождением, и каждый будет знать, кто я такой. Да. Не хочется чистить… очищать камзол от тухлых яиц. Грраждане Тарргерры в последнее врремя стали гррубы. А мои мальчики не так заметны, как гваррдейцы Его Величества. Да. И шпаги умеют дерржать.
Не имея никакой возможности отвязаться от разговорившегося посла, Фернану оставалось только слушать да ждать, когда тот распрощается или же приступит к делу, ради которого он и затеял весь разговор.
В этой части площади находился яркий, увитый ленточками шатер бродячего балагана. Канатоходцы как раз заканчивали выступление, и зазывала приглашал зрителей на кукольное представление. Трое или четверо мимов веселили зевак. Кто-то жонглировал шестью разноцветными шариками, кто-то ходил на руках. Один из уличных актеров, облаченный в черное трико, с лицом, покрытым белой краской и нарисованными на щеках слезами, как раз показывал фокусы. Он извлек из воздуха розу и подарил какому-то мастеровому под радостный гогот его дружков.
— Вы не слушаете меня, — с упреком сказал барон. — Почему?
— Простите. Засмотрелся на выступление.
— Я говоррил о том, что хотел… хочу стать вашим дрругом, марркиз. И вашим, и дрругом для всей Тарргерры.
— Боюсь, в сложившейся ситуации это будет очень трудно, — покачал головой Фернан. — Наши страны находятся на пороге войны.
— О да! Как гррустно, не прравда ли? Но войну все еще можно остановить.
— Вот как?
— О да! Я ведь не зря вас искать… искал. Хотел поговоррить без посторронних глаз.
— Я догадывался, что вы нашли меня не случайно.
— Это еще рраз доказывает, что я в вас не ошибся. О да! Все еще можно испрравить!
— Если ваш король откажется от притязаний на Тулину, то конечно же можно будет избежать кровопролития.
— Любой споррный вопррос следует ррешать не войной, а дипломатией. О да! То, что сейчас случается… случилось, это вина ваших военных. Обвинения в том, что мы нападаем на ваши прригрраничные терррриторрии абсуррдны!
— И все же это так, — спокойно заявил Фернан. — Мы ведь представили вам доказательства.
— Подставка! — вяло махнул рукой посол. — Вы ведь умный человек, милоррд, и должны понимать, что нам незачем развязывать войну. Воины Андррады, тем паче киррасиры Пятого Кавалеррийского, шлем которрого всучил… врручил мне граф де Бррагарре, никогда не были у грраницы и не тррогали ваших поселений. Это сделали не наши солдаты.
— А чьи?
— Не знаю, заберри меня Искуситель! Не знаю! Но считаю, что вы не должны были веррить перрвому прредположению!
— Факты неоспоримы.
— Допустим. Тогда найдите хоть одну прричину, почему нам нападать… зачем нам нападать на дерревни?
— Вашей стране, как и любой другой, не помешают лишние деньги. А изумруды — это хороший способ их получить. Это же проще простого, не так ли?
— Так, — пробурчал барон. — Вы назвать… назвали хоррошую прричину. Но все же она неверрна. Моя стррана тут ни прри чем.
— Если вы хотите убедить меня в существовании призраков…
— Это не прризрраки. Кто — не знаю, но не прризрраки. О да! Понимаю, у нас нет доказательств невиновности, а у вас каким-то мистическим обрразом появились доказательства вины…
— Шесть сожженных деревень и масса убитых крестьян — это не мистика, а реальность, барон!
Душераздирающий женский визг, раздавшийся справа, заставил их отвлечься от разговора. Мим в черном трико воткнул в горожанина, проходящего мимо него, наваху. Выдернул нож, и все с удивлением увидели, что лезвие чистое, а жертва и не думает падать. Мим театральным жестом нажал пальцами руки на острие навахи, и клинок полностью ушел в рукоять. Убрал пальцы — и клинок выскочил обратно. Окружающие, поняв, что это не оружие, а обманка, зааплодировали. Человек, в которого совсем недавно воткнули бутафорский нож, все еще не веря, что остался жив и невредим, натужно рассмеялся. Мим между тем уже успел спрятать наваху и заметил Абоми. Состроил мерзкую физиономию и попытался скопировать походку чернокожего слуги. Абоми, глядя на подобное издевательство, нахмурился, но мим не испугался и поплелся следом.
— Веселые у вас люди. О да! Но давайте прридем… веррнемся к нашему рразговорру. Я очень хочу стать… быть вам полезен, марркиз.
