— Ну что же, сеньор грубиян, — Его Светлость сохранил на своем лице обворожительную улыбку, лишь синие глаза нехорошо блеснули, — мне доставит массу удовольствия отправить вас к праотцам. Потрудитесь обнажить шпагу.
Герцог снял берет, развязал завязки, удерживающие на его плечах великолепный тяжелый плащ, скинул дорогую черно-золотую замшевую куртку, которую тут же поймал расторопный Гастон. Затем забрал у лакея плащ и несколькими ловкими и быстрыми движениями намотал его на левую руку. Вышел толстый валик, вполне способный защитить от рубящих ударов шпаги ничуть не хуже кинжала. К слову сказать, кинжал остался у герцога в за спинных ножнах.
— Не забудь, о чем мы договаривались, — прошептал Фернан.
— Помню и уже жалею, что дал тебе такое обещание. Этого наглеца следовало бы…
— Но ты обещал.
— Да знаю я! Знаю! Будет он жив и здоров, хотя проучить я его проучу. Наслаждайся спектаклем.
Его Светлость вышел к противнику и тут же начал бой. Придворный хлыщ, бездельник и балагур, к неприятному удивлению кровника Фернана, оказался отменным фехтовальщиком. И если пять минут назад юнец собирался покончить с герцогом за два удара, то теперь ему приходилось приложить все силы, чтобы драться с Его Светлостью хотя бы на равных. А это при том, что даже сеньор де Суоза признавал де Дореса хорошим бойцом.
На взгляд Фернана, сеньор де Вредо уже дважды мог покончить с противником, но в последний момент отдергивал жало рапиры. Это видел не только «василиск», но и оба де Дореса. Отец не отрывал взгляда от сына, напряженно следя за поединком. Фернан стоял рядом с Артуро де Доресом и видел, как у того заострилось лицо и как он сжимал кулаки.
— Если не случится чуда, парень, несмотря на все свои таланты, обречен. — Маэстро Пито грустно покачал головой.
А бой между тем продолжался. Герцог без труда отражал атаки противника и тут же переходил в нападение, впрочем, как и раньше, в самый последний момент отдергивая рапиру и нанося лишь обидные легкие уколы.
Де Дорес зарычал, совершил выпад. Герцог ответил тем, что его рапира прошла над шпагой противника и воткнулась в запястье левой руки врага. Кинжал упал в траву, а легко раненный кровник Фернана отскочил назад.
— Удивлены? — усмехнулся герцог. — Не правда ли, неплохо для придворного хлыща?
Де Дорес сделал выпад шпагой в левую часть головы, но Его Светлость подставил под удар плащ и, уже не опасаясь второго клинка, оказался вплотную к противнику и ударил того гардой рапиры в зубы.
— А вот и урок! — насмешливо произнес Паоло Жозе. — Вставайте, сеньор! Вставайте!
Он отошел в сторону, давая возможность ошеломленному ударом противнику встать с земли и поднять брошенную шпагу. Пока де Дорес поднимался и сплевывал осколки зубов и кровь, сочащуюся из разбитых губ, герцог размотал плащ и набросил его себе на левое плечо, придерживая левой рукой.
— Продолжаем?
Вновь звон клинков и кружение друг против друга. Де Дорес убрал левую руку за спину и отчаянно отбивался, постоянно пытаясь перейти в нападение. Безрезультатно. Де Вольга был слишком внимателен и не давал противнику развернуться, пресекая все попытки навязать ему оборонительный стиль боя.
Внезапно герцог отбил шпагу де Дореса вверх и в сторону, сорвал с плеча плащ, набросил его на голову врага, напрочь лишая того видимости и ориентировки в пространстве, и нанес укол в бедро. Де Дорес, получив рану в ногу, потерял равновесие и упал во второй раз.
— Что он делает? — нахмурился маэстро Пито, недоумевая, почему герцог атаковал в ногу, а не в торс.
Фернан не ответил. Он слишком был занят тем, что происходило на поляне.
Тем временем Его Светлость отбросил шпагу противника и свою рапиру как можно дальше и гордо уселся на груди раненого, всем весом придавив того к земле. Герцог держал извлеченный из-за спинных ножен кинжал вплотную к шее виконта. Паоло Жозе сжимал рукоять кинжала двумя руками, явно намекая на то, что, если де Дорес попытается дергаться или того хуже — сопротивляться, он без всяких колебаний пробьет тому горло. Но враг и не думал делать глупости и лежал тихо, едва дыша. Герцог очень желал осуществить угрозу, а оттого из-под острия кинжала, проколовшего нежную кожу и застывшего в такой опасной близости от артерии, тонкой струйкой стекала кровь.
Младший де Дорес не смотрел ни на кинжал, ни на противника. Его глаза были прикованы к низким грозовым облакам. Проигравший понимал, что до смерти ему куда меньше, чем два шага.
Паоло Жозе на миг отвлекся и покосился на Фернана. Тот сделал герцогу знак подождать.
— Сеньор де Дорес, ведь это ваш последний сын?
Тот посмотрел на Фернана и не увидел его. Он был бледен как мел, все лицо в поту. Руки дрожали.
— Сеньор! Очнитесь!
— Да, он последний в нашем роду, — через силу произнес отец.
— Вы не так уж и стары. У вас могут быть дети.
— К чему этот разговор? — Де Дорес смотрел только на сына.
— Я предлагаю вам сделку.
Кровник мог много чего наговорить, но не стал. Он проглотил свою гордость.
— Слушаю.
— Ваш сын останется жив, если вы выполните всего лишь два условия.
— Продолжайте.
— Во-первых, вы раз и навсегда забудете о роде де Суоза. Вы больше ни разу не вспомните о кровавой плате. Считайте, что нас не существует.
— Вот как?
— В противном случае я покончу с кровной местью здесь — и ваш сын не покинет эту поляну.
— Вы покончите с кровной местью чужими руками!
— Не важно.
— Это шантаж! — с яростью прошипел де Дорес.
— Совершенно верно. Во-вторых, вы ответите, откуда у одного из ваших сыновей появился вот этот кинжал.
Фернан показал кривой клинок.
— Как он к вам попал?
— И это не важно.
— Я не заключаю сделок с кровными врагами!
— Как патетично и глупо. Что же, это ваша честь и ваш сын. — Фернан кивнул герцогу, и тот занес кинжал для удара.
— Стойте! — внезапно рявкнул де Дорес, подавшись вперед. — Хорошо! Я согласен! И будьте вы прокляты!
— Вы даете слово?
— Да, забери вас Искуситель! Да!
— Отлично, у меня есть свидетели, которые запомнят ваши слова.
Мигель и его брат, слышавшие весь разговор, кивнули.
Фернан подал знак герцогу. Тот убрал острие кинжала от горла младшего де Дореса и спросил:
— Угодно ли вам попросить пощады, сеньор Грубиян?
Сын скосил глаза на отца, и тот кивнул.
— Я прошу пощады и жизни. — Его голос был тих.
— Вы их получите, как только извинитесь передо мной.
