Марта качнула головой, исчезла, но скоро явилась вновь – с подносом, полным вяленых фиников. Лакомство густо полили медом. Примостив поднос на столе, Марта заняла место за спиной босса. А тот, уловив шаги в коридоре, расправил плечи. Дверь распахнулась, и в кабинет шагнула седая женщина в расшитой золотыми стрелами столе.
– Приветствую тебя, понтифик максимус! – склонил голову мужчина.
– Аве! – отозвалась жрица и подошла ближе. – Радуйся, Говард!
– Присаживайся! – хозяин кабинета указал на кресло. – Ты, наверное, устала? Дорога долгая…
– В пути я лежала, – отмахнулась гостья. – Перина в повозке мягкая. Сначала о делах. Прими подарок!
Октавия, а это была она, сделала знак сопровождавшим стражницам. Те подвели к столу двух девочек. Те испуганно уставились на Говарда.
– Ах, вы мои хорошие! – елейным голосом сказал хозяин кабинета и погладил малышек по головкам. Те вжали их в плечи. – Не бойтесь, милые! Здесь вас никто не обидит. Угощайтесь!
Говард взял поднос и сунул его в руки одной из девочек. Та мгновение смотрела на угощение, затем торопливо цапнула финик. Ее подружка немедленно последовала примеру. Скоро девочки вовсю поглощали сладости, пачкая губы густым медом. В меду были и их пальцы, которые маленькие димидии то и дело облизывали.
– Вот! – довольно сказал Говард. – Сейчас вас отведут в комнату, где умоют, переоденут и вкусно накормят. Марта!
Конопатая вышла из-за спины босса и положила руки на плечи девочек.
– Сегодня пусть отдыхают, – сказал Говард по-английски. – Надо, чтоб успокоились.
Марта кивнула и подтолкнула маленьких димидий. Те тронулись, не забывая поглощать финики. Следом, подчиняясь знаку жрицы, удалились и стражницы.
– Всего две? – спросил Говард, жестом предлагая Октавии сесть. В этот раз жрица послушалась. Говард устроился в кресле напротив. – Почему так мало?
– Сирот разбирают родственники, – ответила жрица. – В храм отдают все реже. Могу привезти нол – хоть сотню.
– Только димидии! – покачал головой Говард. – Сама знаешь. Еще лучше – треспарты.
– Где их взять?! – огрызнулась Октавия. – Это твоя вина, что девочек мало. Присылай больше мужчин.
– Могу хоть тысячу! – пожал плечами Говард. – Если не станешь привередничать.
– Мне не нужны черные! – поджала губу понтифик. – И узкоглазые. Нолы не хотят от них детей.
– Тогда не упрекай! – отрезал Говард. – Мы и без того рискуем, вербуя для вас мужчин. Законы ужесточают, полиция активна. Времена, когда из-за войн и неразберихи мужчин возили десятками, прошли. Наши вербовщики кочуют из страны в страну, нигде не задерживаясь, потому что опасаются попасть в поле зрения властей. Найти людей для вас сложно: вы хотите красивых и здоровых. Из сотни отбираем двух-трех, но и эти частью отказываются – подозревают неладное. У меня нет возможности исполнить твою просьбу, верховный понтифик!
Слово «просьбу» Говард произнес отчетливо, давая понять, кто здесь главный. Но Октавия не смирилась.
– С последней партией ты прислал негодного человека, – продолжила сухо. – Он взбаламутил всю Рому, навлек на меня проверку трибуна и вынудил храм продать его контракт.
– Вот как? – поднял бровь Говард. – Расскажи! Поподробнее.
Слушал он, не перебивая. И лишь покрытые седой порослью пальцы, которыми хозяин кабинета время от времени щелкал, говорили о его волнении.
– Значит, врач? – спросил, когда Октавия умолкла.
– Так он говорит.
– Плохо! – вздохнул Говард. – Это наша вина, понтифик. В искупление в следующей партии одного мужчину пришлем бесплатно. А этого – убить! И чем скорее, тем лучше.
– Лавиния хочет его себе.
– Ей мало моих охранников? – сморщился Говард.
– Этот Игрр красив.
– Ладно! – согласился Говард. – Пусть развлечется. Но недолго! – он поднял палец.
– Долго у Лавинии не бывает.
Говард сдержал улыбку.
– Задержишься? – поинтересовался вежливо.
– Завтра еду обратно, – покачала головой жрица. – Необходимо быть в Роме.
Говард кивнул.
– Лавинию заберу.
Говард усмехнулся. Октавия сделала вид, что не заметила.
– У меня просьба, – сказала быстро.
– Какая?
– Игрру помогала декурион, с которой пришлый сговорился. Она научила его, что делать, а после выкупила контракт. Оставлять ее в живых опасно – станет мстить.
Говард пожал плечами, всем видом показывая: «Мне дело?»
– Я не могу убить ее сама: она из «кошек». Поднимется шум, а в Роме у меня могущественные враги.
– Ну, так разберись с ними!
– Это непросто.
– Большие дела простыми не бывают. Я удивляюсь тебе, Октавия! Тридцать лет назад я помог тебе стать верховным понтификом. Ты получила статус и власть. Сегодня ты самая богатая женщина Пакса. У тебя сотни стражей, готовых выполнить любой приказ. Почему до сих пор ты кого-то боишься? Что тебе эта девчонка – принцепс?
– За этой мерзавкой – когорты и алы. Они раздавят мою стражу, как мух.
– Убей принцепса – и все дела. Когорты не выйдут из казарм.
– А если покушение не удастся? Меня распнут!
– Тридцать лет назад ты была смелее! – хмыкнул Говард.
– Тогда у меня не было дочери.
«Хорошо, что у меня нет детей!» – подумал Говард.
– Ты сможешь обеспечить будущее Лавинии, только взяв власть в Роме, – сказал наставительно. – Подумай об этом.
– Хорошо! – кивнула Октавия. – Но сейчас нужно убрать Виталию – так, чтобы вина не пала на храм. Помоги мне!
– Как?
– Ты дружишь с сармами. Вот! – Октавия достала из сумки и протянула хозяину кабинета свиток. – Здесь расписание патрулей «кошек» с указанием маршрута. Я дорого заплатила за этот пергамент, но он того стоит. Турма Виталии выйдет в поход через декаду. Если сармы нападут на нее и уничтожат, никто ничего не заподозрит. Обычное дело.
Говард задумался.
– За мужчин в следующей партии мы заплатим, – торопливо добавила Октавия. – За всех.
«Ее и вправду допекло, – подумал Говард. – Готова расстаться с двумя тысячами золотых. Если бы я привез мужчину бесплатно, она бы присвоила деньги».
– Постараюсь! – кивнул он. – На днях прибывает верховная жрица сарм. Уж не знаю, чего ей понадобилось, но она прислала гонца. Если хочешь, можешь обождать. Побеседуете.
– Нет! – поджала губы Октавия.
Говард с трудом сдержал улыбку. Дикари… Рядятся в тоги, принимают законы, гордятся цивилизованностью, но, если чуть поскрести, вылезает индеец. Те даже с приходом колонизаторов продолжали резать друг друга – племенные распри им оказались важнее, чем противостояние реальной угрозе. Поэтому предки Говарда так легко завоевали Америку. По этой причине у него нет проблем и в Паксе. Разделяй и властвуй! Смешно, но эту максиму придумали римляне – те самые, у которых хвостатые позаимствовали государственное устройство. Вернее, его атрибуты – до сути политики Рима туземцы так и не добрались. Вот и славно!
