— Я-ярл! — заорали они и устремились в атаку. Залп пищалей в щепы разнес щиты и кинул на землю нескольких человек, но нападающих не остановил. Свены добежали до растопырившей ветви баррикады и стали продираясь сквозь сучья, а клубники в это время били их собранными вчера на поле боя трофейными копьями. Потеряв еще двух воинов, свены предпочли попятиться.
— А они нас не подожгут? — поинтересовался вколачивающий в граненый ствол пыж Симоненко.
— Не подожгут, — уверено ответил Станислав. — Лес загорится, самим не пройти будет.
— А если…
— Стой! — предупреждающе вскинул ладонь Погожий.
Со стороны ельника опять послышалось осторожное потрескивание.
Станислав резко развернул ствол пищали на звук и ткнул фитилем в запальное отверстие. Грохнул выстрел — в воздух взметнулось облако мелких отстреленных веточек, послышался стон, а следом выскочил и кинулся на милиционера вооруженный трехгранной рапирой ландскнехт.
Погожин вскинул бердыш вертикально, встречая клинок серединой древка, сдвинул его в сторону от тела, а затем широким горизонтальным ударом послал сверкающее полумесяцем лезвие в ответный полет. Все охнули — голова в шлеме с широкими полями подскочила вверх, упала и покатилась к ручью.
— Да ты просто «горец», — покачал головой Росин. — Где научился?
— Это же бердыш! — усмехнулся бывший патрульный. — Ему учиться не надо, он у нас у всех в крови. Память предков…
Из-за кустарника на тропу выбежало человек семь свенов, стали наступать на завал, угрожающе размахивая мечами, но метрах в пятидесяти неуверенно остановились. Картышев не удержался и выстрелил. Двое захватчиков упали, но почти сразу поднялись на ноги, и дикари все вместе отступили назад.
— Вот блин, — милиционер обвел настороженным взглядом стену ельника. — Они ведь, сволочи, там пробираются. Ну-ка, держи патроны.
Погожий вытряхнул из нашитых кармашков несколько зарядцев, протянул стоящему с его пищалью Симоненко, потом перехватил бердыш двумя руками и полез в заросли. Малохин, схватившись за копье, сунулся было за ним, но у самого ельника остановился, оглянувшись на Росина:
— Мастер, в этих ветвях с копьем хрен пролезешь, не то что драться.
— Ладно, — кивнул Росин, вытащил меч и полез в гущу леса сам. Следом за ним, вытаскивая из-за пояса топорики и раскручивая кистени в ельник потянулось еще не менее двух десятков человек.
Станислав прошел несколько шагов, услышал с левой стороны шорох, метнулся туда, увидел чью-то спину, вскинул бердыш и обрушил его на врага. Тот молча ткнулся лицом в землю. Погожий остановился, прислушиваясь. Пока вроде тихо.
Милиционер стоял на тесной, размером с кухню в блочном доме, прогалине и ждал, понимая, что одним-двумя свенами дело не обойдется — и вскоре действительно услышал шаги. Кто-то двигался прямо на него — Станислав мягко и бесшумно сдвинулся в сторону, отводя бердыш для горизонтального удара на уровне груди. Молоденькие ели раздвинулись, и на блеснувшие между ними латы мгновенно обрушился удал тяжелого обуха. Свен улетел туда, откуда пришел, а за спиной бывшего патрульного раздался тяжелый треск, словно там ломилась стая медведей.
Погожин развернулся, успел принять удар палаша на лезвие и резким тычком ударил нижним стальным острием в ветви — туда, где ему почудилось движение. Острие уперлось в что-то мягкое, послышался крик. А милиционер уже закрывался широким лезвием от прямого укола, одновременно отступая назад. Свен выступил из-за прятавшей его елочки, сделал выпад, метясь в лицо — Погожин принял клинок в выемку между топорищем и древком, приподнял, одновременно подступая ближе и вонзил нижнее острие захватчику в ногу. Тот взвизгнул, а Станислав отступил и с хорошего замаха опустил лезвие бердыша ему на голову. В ответ послышался влажный чмок.
Сотрудник патрульно-постовой службы РУВД Кировского района Станислав Погожин, которого в последнее время постоянно называли Ниславом, выпрямился, ожидая нового нападения, но больше из ельника никто не вываливался. Зато со всех сторон слышалось позвякивание, стоны, треск ломаемых ветвей. Причем шум этот постепенно сдвигался в сторону поляны.
Нислав стал продираться туда. Дважды он перешагивал безжизненные тела захватчиков, один раз наткнулся на паренька в кирасе и в джинсах, потом наскочил на отползающего, приволакивая ногу, свена. Дикарь, увидев врага схватился за нож и попытался ударить им русича в низ живота, но Погожий отступил и с безопасного расстояния пробил ему нижним острием голову:
— Не мучайся.
— А-а! — вывалился из переплетенных ветвей латник в отделанной золотой чеканкой кирасе, со стальными рукавами и большими, пышными наплечниками.
Погожин уже привычно отвел удар серединой древка и, не останавливая движения, попытался чиркнуть противника кончиком лезвия по горлу. Свен отшатнулся, поднял меч для удара — Станислав вскинул бердыш над головой и вдруг с ужасом увидел, что клинок падает на него не сверху, а спереди, поперек груди.
— А-а!!! — страшный удар обрушился на бронежилет, и резкая боль пронизала тело. Милиционер упал на спину, крик перешел в жалобный хрип. Свен сделал шаг вперед, остановился над поверженным врагом, перехватил меч за крестовины и занес его высоко над головой, острием вниз.
* * *
Минут десять, не меньше, Росин бродил по ельнику не встречая врагов. Со всех сторон доносились крики, шум схваток, и только он один бегал туда-сюда, как неприкаянный, иногда натыкаясь на окровавленные тела. Когда, наконец, за очередной елью показался одетый в кольчужную рубаху незнакомый воин с двусторонней секирой, Костя даже обрадовался;
— Иди сюда!
Свен не просто пошел, он побежал, вскинув секиру над головой и со всей силы обрушил ее на подставленный мастером щит. Лезвие пробило преграду насквозь и едва не достало Косте до уха. Захватчик рванул огромный топор к себе — но не тут-то было. Вытащить глубоко засевшее лезвие из многослойной фанеры оказалось не просто — а Росин со всей силы ткнул в беззащитное тело своим коротким широким мечом. Противник, охнув, сложился пополам, и Костя завершающим аккордом обрушил лезвие ему на шею чуть ниже затылка. Бармица выдержала, кольчужная сетка не разошлась, но захватчик все равно безжизненным кулем свалился на землю.
— Зараза! — торчащий в щите топор делал его тяжелее как минимум втрое, а на прогалину выбегал новый латник.
— Достал, сволочь! — решился Росин и кинул щит. — Жопа подкралась незаметно.
Он сам учил своих учеников древней истине: из битвы возвращаются «Со щитом или на щите»; без щита воин не жилец. И вот, на тебе. Единственной надеждой на выживание было то, что противник орудовал двуручным мечом.
— Х-ха! — попытался развалить Росина надвое свен. Костя повернулся и втянул живот, уходя от удара — лезвие чиркнуло-таки по нагрудным пластинам — и коротко, низом, стукнул захватчика по ноге чуть выше колена. Нога подломилась, и Росин, не задерживаясь, пошел дальше. Опять вокруг никого, а звуки схваток смещаются все дальше к поляне. Нет, вот послышалось позвякивание совсем рядом. Костя повернул туда и увидел лежащего мента, и возвышающегося над ним свена, медленно, с наслаждением поднимающего меч для последнего удара.
