В конце сентября у Орлова была еще одна запомнившаяся ему встреча, вернее, поездка, оставившая тяжелый осадок в душе.
В последних числах августа повсеместно начались демократические разборки с теми, кто в той или иной форме выполнял указания ГКЧП или хотя бы делал соответствующие заявления. В Белом доме действовал даже целый штаб по этим вопросам, эмиссары которого разъезжались по странам и весям для того, чтобы провести скороспелое расследование и, если нужно, изгнать с руководящей должности того или иного чиновника союзного, краевого или областного масштаба.
ДОКУМЕНТ: «…Всего на позициях явной или скрытой поддержки ГКЧП оказалось руководство 11 областей Российской Федерации (в том числе наиболее активными оказались органы власти и должностные лица Ростовской, Липецкой областей, Приморского края); в выжидательной позиции было руководство 18 областей…»
(Справка Контрольного управления Администрации Президента России «Позиции руководства областей РСФСР во время событий 19–21 августа»).
Иваненко, который в эти дни работал на пределе возможностей, мотаясь между Кремлем, Белым домом, Старой площадью и Лубянкой, пытался предотвратить разгром системы госбезопасности, сдержать шквал попыток изгнать из него всех руководителей и заменить их на новых. Комиссии, расследовавшие обстоятельства путча, тягали одного за другим офицеров и генералов госбезопасности, добиваясь от них признания в подготовке государственного переворота, захвате власти, предательстве интересов народа. Два десятка начальников территориальных управлений КГБ, подчиненных Российскому комитету, особенно те, которые, не подумав, вступили в местные ГКЧП, буквально подвергались преследованию и были на пороге изгнания из системы госбезопасности.
— Андрей, поедешь в Калининград, разберешься там с нашим начальником. Меня уже завалили жалобами и доносами на него. Да и со Старой площади звонили несколько раз — говорят, что он поддержал ГКЧП, выступил против законной власти. Разберись, ладно?
В Калининград Орлов всегда ездил с большим удовольствием, будь то отпуск или командировка. Любимый с юношеских лет город, в котором он испытал редчайшие для молодого человека своего поколения романтические приключения: спуски в подземелья рыцарских замков, подъем на головокружительную высоту старых полуразрушенных немецких кирх и, наконец, участие в работе экспедиции, которая искала знаменитую Янтарную комнату, похищенную фашистами во время войны и спрятанную где-то в подземных казематах Кёнигсберга. Но ехать в Калининград с такой неблагодарной задачей, которую поставил перед Орловым Иваненко, ему не очень хотелось. Тем более, что исход разбирательства был уже предрешен на высшем уровне.
— Виктор Валентинович, а, может, я лучше здесь…
— Андрей. — Иваненко раздраженно посмотрел на своего помощника.
— Понял, Виктор Валентинович, — сказал Орлов, — Разрешите идти?
— Иди!
Когда Андрей уже был в дверях, Иваненко сказал вдогонку:
— Андрей, ведь этим тоже кто-то должен заниматься! Обстановку ты там знаешь, в ситуации разберешься, думаю, лучше кого бы то ни было.
— Есть! — односложно ответил Орлов.
А через два дня Орлов вместе с представителем Управления кадров КГБ РСФСР уже вел в Калининграде многочасовые беседы с сотрудниками, просматривал кипы документов, досконально изучал представленные ему докладные и объяснительные. Весь сыр-бор начался после того, как несколько молодых сотрудников в конце августа заявили по местному телевидению, что их начальник, дескать, был пособником гэкачепистов и за это должен нести ответ перед новой властью. Это очень хорошо наложилось на послепутчевую истерию, и с разных сторон зазвучали голоса немедленно разобраться с начальником управления КГБ.
Орлов со своим коллегой довольно быстро прояснили для себя сложившуюся ситуацию. Начальник управления, уже совсем немолодой, достаточно мудрый человек и опытный контрразведчик, конечно, не был никаким пособником ГКЧП, а действовал как многие руководители местных органов. Генерал не стал выполнять никаких команд, поступивших от Крючкова, понимая, что это чревато вовлечением органов в политическую схватку. Но, как дисциплинированный офицер, он не мог не объявить личному составу приказы и указания Центра. К сожалению, Анатолий Николаевич Сорока, так звали начальника Калининградского управления, совершил одну непростительную для того времени оплошность: он не довел до личного состава распоряжения Российского комитета, в том числе ту телетайпограмму, которую подписали Иваненко с Баранниковым 19 августа. Очевидно, что Анатолий Николаевич понимал, что указания российских чекистов, подчинявшихся Президенту Ельцину, расходились с указаниями союзного Комитета, который официально реализовывал установки ГКЧП. Видимо, поэтому и решил он не смущать личный состав противоречивыми приказами. Но итоги неудавшегося переворота расставили вполне определенные акценты, и руководители, которые не проявили требуемой гибкости, неизбежно должны были пасть жертвой «нового порядка».
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «После того, как был подавлен так называемый переворот, тут же пошли разборки… Поднимали все шифровки, которые шли из Москвы на места и с мест в Москву… Как начальник управления КГБ, пусть оп даже семи пядей во лбу, сориентируется в этой череде событий, при отсутствии твердой позиции у Центра? Как? А потом им стали вменять, что они проявили незрелость, встали на сторону гэкачепистов… Начальник управления говорил: «Я выполнял приказ».
Было отстранено от должностей немало территориальных руководителей. А ведь это — зрелые работники, прошедшие большой жизненный и оперативный путь, которые даже не могли предположить, что окажутся в подобной ситуации…»
(Е.М. Войко, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР).
Орлов долгие часы беседовал с сотрудниками, встречался с людьми, желавшими пообщаться с представителем Москвы, обсуждал создавшееся положение с главой администрации города, журналистами. У него было несколько серьезных, с глазу на глаз, разговоров с Сорокой, из которых он вынес одно: ничего противоправного тот не совершал и сильно сожалел о том, что не ознакомил коллектив с приказами и указаниями своего российского руководства и тем самым дал козыри в руки своих недругов.
— Андрей Петрович, но что же я мог сделать? — горячился Анатолий Николаевич. — Ведь вы же понимаете, мне звонили, требовали действовать… Но я же не стал ввязываться в эту… — наверное, ему хотелось употребить слово «авантюру», но он быстро нашелся и закончил предложение другим словом: — эти события! У нас в Калининграде все прошло без эксцессов!
— Да, да, я знаю и ни в чем вас, Анатолий Николаевич, не виню. Но вы сами понимаете… Вы же подчиняетесь Российскому КГБ, а во время событий… — Орлов тоже употребил это слово, — не удосужились даже своевременно довести до личного состава нашу позицию и наши распоряжения! Телетайпограмму за подписью вашего непосредственного начальника Иваненко вы зачитали людям не девятнадцатого августа, когда ее получили, а двадцать первого, когда, сами понимаете, все было уже ясно! Почему? Вы же мудрый человек!
