Органы КГБ должны работать в условиях гласности… Основа деятельности органов безопасности — Закон…»
(Из записной книжки А. С. Пржездомского,
[97]
помощника Председателя КГБ России).
В воздухе уже пахло назревающим взрывом, революцией, заговором. Все чувствовали, что должно что-то произойти, что ситуация не может накаляться бесконечно, что будет нечто такое, что изменит обстановку радикально.
Как оказалось, этого пришлось ждать чуть меньше месяца. Можно представить, как взбешен был Ельцин очередным «коварством» чекистов, которые еще в июле говорили о своей верности закону, а в августе вольно или невольно оказались в стане «заговорщиков», стали заложниками смертельного противостояния. Какое уж тут могло быть доверие к Российскому комитету и его председателю?
СТАТЬЯ: «Основная проблема, с которой столкнется российский комитет, — подчинение, с одной стороны, республиканским властям, с другой — центру. Любопытно, как на практике будет реализовываться красивая фраза Виктора Иваненко: «Российская госбезопасность сплачивается на основе служения закону и законной власти…» Это замечательно, по российское ГБ остается частью КГБ СССР, а значит, обязано также верой и правдой служить и председателю КГБ СССР, который, как известно, «департизироваться» не собирается. Четко объяснить, как может или должна действовать российская госбезопасность в подобной ситуации, пока никто не смог. Похоже, ее руководителей ждет не самая легкая судьба»
(Н. Геворкян «За спиной Дзержинского». «Московские новости», 28 июля 1991 года).
Орлов вспомнил, как в самый разгар совещания Иваненко, сидящий в президиуме рядом с Ельциным, незаметно махнул ему рукой: дескать, подойди, я что-то должен сказать тебе. Андрей стремглав вылетел из ложи, зашел в комнату президиума, где стоял большой стол, уставленный бутылками и закуской, и где он под строгие взгляды охранников из «девятки»
[98]
был остановлен рослым человеком с жестко-волевыми чертами лица и высоким лбом, переходящим в лысину, старательно прикрываемую зачесанными на нее волосами.
«Коржаков»,
[99]
— догадался Андрей, которому уже пару раз довелось разговаривать с ним по телефону, но общаться непосредственно не приходилось.
— Что вы хотите? — строго спросил тот, сверля Орлова своими глазами-буравчиками и всем своим видом демонстрируя свое исключительное право решать, кому и куда здесь можно идти.
— Иваненко вызывает. Я его помощник. Наверное, что-то…
Коржаков окинул Орлова глубоким изучающим взглядом, будто не просто прощупывал, не может ли быть у него под пиджаком оружия, но и определял, не роятся ли в голове у Андрея какие-нибудь нехорошие, опасные для Ельцина мысли. От этого взгляда Орлову сделалось немного не по себе. Его как будто посадили на полиграф, который в обиходе именуют «детектором лжи», и теперь проверяют на предмет лояльности к Президенту. А поскольку мысли у Андрея были разные, да и вряд ли он мог считать себя в полной мере уже определившимся сторонником Ельцина, то этот «рентген» вызвал у него достаточно неприятные ощущения, как будто кто-то попытался прочитать его сокровенные мысли.
— Хорошо. Проходите. Только не задерживайтесь! — великодушно разрешил Коржаков.
Орлов вышел на сцену в то время, когда на трибуне выступал Крючков, и под недоуменными взглядами зала прошел позади президиума к Иваненко.
Слушая шепот Виктора Валентиновича, поручавшего Орлову срочно найти одного из руководителей территориальных органов, Орлов краем глаза смотрел на сидящего рядом Ельцина. Он был буквально на расстоянии вытянутой руки от Андрея. При большом желании можно было даже его потрогать.
Когда-то, когда Андрей еще учился в школе, ему удалось на торжественной встрече в Кремлевском Дворце съездов «потрогать» самого Гагарина. Первый в мире космонавт остановился тогда в большом фойе, окруженный восхищенными мальчишками и девчонками в пионерской форме, что-то весело говорил, смеялся, рассказывал. Андрею тогда удалось протиснуться поближе к Гагарину, вблизи увидеть его открытое, симпатичное лицо и добродушную улыбку, рассмотреть Золотую Звезду Героя, сверкающую на его груди. Тогда у Андрея и возникло непреодолимое желание дотронуться до Гагарина, «потрогать» человека, побывавшего в космосе, как бы самому убедиться, что он живой, настоящий, взаправдашний. Андрей протянул руку и дотронулся до кителя космонавта. Гагарин в это время что-то рассказывал, смеясь. На миг он отвлекся, проследил взглядом за рукой Андрея и, увидев устремленные на него глаза мальчишки, улыбнулся и слегка подмигнул.
Но Ельцина Орлов «трогать» не хотел. Он только смотрел на него сбоку — на его седую шевелюру, немного одутловатое, румяное лицо, гладко выбритые щеки, толстую шею, на руки, лежащие на столе поверх стопки документов, еле заметно постукивающие пальцами по листкам, наверное с текстом его выступления, на белоснежный воротничок рубашки с аккуратно завязанным темно-синим галстуком с мелким мозаичным рисунком. Президент, наверное, почувствовал на себе взгляд стоящего рядом человека, сначала слегка повернул голову в сторону, а потом недовольно посмотрел на Орлова: мол, кто это там позволяет себе отвлекать внимание его соседа, да и всех присутствующих от созерцания первого Президента России. Может быть, все было совсем не так и Ельцин просто машинально обернулся на отвлекающий его шепот. Но Орлов, переживая сходство ситуации, разделенной временем, тем не менее ощутил противоречие двух образов — ту давнюю улыбку Гагарина и раздраженный взгляд Ельцина в большом зале на седьмом этаже главного здания КГБ СССР.
Потом, после совещания, Андрей все-таки смог на несколько дней вернуться к семье, которая отдыхала на Куршской косе. Он не стал говорить жене, когда выезжает в Калининград, — хотел сделать все неожиданным. Потом была показавшаяся неимоверно долгой дорога на скором поезде «Янтарь», встреча с друзьями в знакомом уже многие годы балтийском городе, комитетская «Волга», мчащаяся по шоссе, похожему из-за посаженных вдоль него деревьев на зеленый туннель, маленький поселок Лесное, где ждала его встреча с самыми близкими людьми, сосновые шишки, которые он, прячась, бросал из-за кустов в проходящие мимо три родные фигурки, крик сына: «Это — папа!», тревожные и одновременно радостные глаза жены и тихий ее шепот: «Андрюша, наконец приехал! Мы так тебя ждали!»
А Иваненко в это время подводил итоги Всероссийского совещания. Тем более, что он вызвало широкий резонанс в средствах массовой информации, и в прессе циркулировали самые невероятные слухи и домыслы.
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ: «Иваненко: Остро звучали на совещании проблемы сложившейся в стране обстановки, и прежде всего внутренняя угроза безопасности государства: продолжающийся рост насилия, набирающая силу организованная преступность и коррупция. В этой связи на совещании жестко ставился вопрос о равенстве всех перед законом, об активизации участия органов КГБ в борьбе с внутренней угрозой… Решено, что генеральной линией жизни комитета будет сплочение личного состава на основе служения Отечеству и законной власти.
