В коридоре, где дислоцировался Российский КГБ, Орлова ждал сюрприз: двери расположенных напротив кабинетов были широко распахнуты, хозяев не было видно, зато на стульях и за столами расположились в полной экипировке сотрудники спецподразделения. Бронежилеты, короткоствольные автоматы, шлемы, затянутые зеленой тканью, подсумки, штык-ножи — все это свидетельствовало о серьезности намерений. Ребята о чем-то переговаривались между собой, курили, что в другое время было бы недопустимым — за курение в кабинетах строго наказывали, особенно если это замечали пожарники. Но сейчас, по-видимому, было не до того.
Увидев Орлова, поравнявшегося с открытой дверью, спецназовцы не проявили к нему особого интереса, только прекратили разговаривать и выжидательно смотрели на Андрея, который решительно взялся за ручку двери. Сердце его вдруг замерло. «А если там уже никого нет?»
Но испугаться он не успел, так как, открыв дверь, увидел своих и уже с облегчением вошел в кабинет.
— Слава Богу, вы хоть все здесь! — буквально вырвалось у него.
— А где же мы должны быть, Андрей Петрович? — спросила Надежда, улыбаясь.
— О, тезка! — навстречу Орлову шагнул начальник секретариата Андрей Стрельников, жизнерадостный парень, постоянно демонстрирующий окружающим свой веселый, неунывающий нрав. Орлов некоторое время работал с ним вместе в Инспекторском — Стрельников сменил ушедшего на пенсию старейшего сотрудника управления. Сам он был из комсомольских работников и отличался исключительной, в чем-то даже немного раздражающей общительностью. Таким людям обычно очень быстро удается установить со всеми хорошие отношения, стать «полезными» для большинства сотрудников, постоянно доставая какой-нибудь дефицит. А начальник секретариата, ответственный за делопроизводство и успешно выполняющий функции завхоза, становился просто незаменимым человеком, особенно для начальства. Разительно это чувствовалось в сравнении с его предшественником, человеком пожилым, уставшим от суеты и, разумеется, даже не пытавшемся проявлять какую-либо активность на снабженческой ниве.
— Тезка, тебя уже несколько раз спрашивал Иваненко. Где ты бродишь? — Улыбаясь, Стрельников не преминул даже подмигнуть Андрею, мол, замнем для ясности. — Небось, воспользовался моментом и «по бабам»?
Орлов не принял шутливого тона Стрельникова и, слегка поморщившись, сказал:
— Ладно, Андрей! Не до шуток сейчас! Ты мне лучше скажи, это… — он кивнул в сторону двери, — это кто такие?
— Так и нам, тезка, не до шуток! — все еще улыбаясь, проговорил Стрельников. — Вот видишь, чтоб не было скучно, охрану прислали!
— Это… это по нашу душу? — переспросил Орлов.
— А как же! По нашу. Ты только ушел, а напротив появились эти ребята. Всех из кабинетов вытурили… Повезло же людям — сейчас сидят, пивцо потягивают… Охраняют нас, чтобы никто на нас не напал!
— А откуда они? «Альфа?»
— Наверное. Я подошел к ним, спрашиваю: «Ребята, а чего вы здесь делаете?», а они говорят: «Сами не знаем. Сказали нам занять эти кабинеты и ждать до особого распоряжения».
— Понятно. — Орлов нахмурился. — За распоряжением дело, видно, не станет…
— Да, брось ты, Андрюха! Не дрейфь! Лучше скажи, что там у Валентиныча?
Орлов вскользь рассказал о том, что видел в Белом доме и на подступах к нему, сам расспросил Стрельникова о происходящем в здании Комитета.
— Да ничего тут не происходит! Все ждут и… — Он вплотную приблизился к Андрею и, перейдя на шепот, продолжил: — Все плюются. Говорят по ГКЧП: «Даже переворот толком сделать не могут!» Настроение у всех — дрянь! Считают, что этот ГКЧП продержится не больше недели, а то и вообще пару дней!
— И ты так думаешь?
— Сам посуди. Сегодня днем Крючков собрал совещание. Ну… объявил, что вводиться чрезвычайное положение, мол, для того, чтобы воспрепятствовать возможным массовым беспорядкам… А потом стал говорить про уборку урожая и…
— Про что?
— Ну, что чекистам надо по управлениям сформировать уборочные бригады и отправить их на село. Для оказания помощи в уборке урожая.
— Бред какой-то!
— Ну, вот видишь, чем занимаются!
— А Слава-то где? — вспомнив о Бабусенко, с которым они расстались несколько часов назад, спросил Орлов.
— Он был здесь, а потом пошел к своим. Тоже обзванивает органы, да здесь… Слушай, они чего — такие идиоты? Связь у Ельцина, Руцкого и Хасбулатова отключили, а у Бурбулиса что, работает?
— Да, ВЧ и «кремлевка»
[103]
работают. Иваненко уже сам переговорил со многими начальниками управлений здесь в Центре, да и с территорией тоже.
— Ну дела! Точно, скоро все лопнет. Кто же так перевороты делает? Номенклатура! Ильича
[104]
читать надо было: сначала банк, потом — почту, а затем — телеграф! Связь — самое главное! А эти… с трясущимися руками…
— Да. Но войск-то в городе много!
— Да что войска? Солдаты, скорее всего, стрелять не будут. Даже если им прикажут! Крови-то никто не хочет! Если только провокацию какую не устроят…
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Здесь все собрались в одном кабинете — Поделякин, Пятаков,
[105]
Соловьев,
[106]
Ледовской…
[107]
Ледовской постоянно сидел за рабочим столом на телефонах… С территориями поддерживалась постоянная связь… Откуда появился спецназ, мы не знали… Потом от шефа поступила команда — пройти и проверить баррикады, «круговую оборону» Белого дома… Я прошел до Сухаревки. Там меня остановили десантники… Пришлось им показать удостоверение КГБ СССР, которое мне, как и Пржездомскому, удалось оставить себе… Они посмотрели: «Валяй!» По Грузинке было не пройти — машины, народ… Я совершенно спокойно прошел через стадион к Белому дому. Там не было никаких преград — хоть на грузовике проезжай!
Подошел к 20-му подъезду, показываю ксиву… А прапор или старшина, я не помню, не пускает. Они такую команду получили: никого не пускать. тогда говорю ему: «Я — начальник Секретариата КГБ России. У меня пакет, его надо вручить Президенту. Если я не вручу — мне п…ц! Бери пакет, расписывайся, иди к Борису Николаевичу и получи у него роспись, что ты ему вручил». И тогда он со страху меня пропустил…»
