Десятилетняя Нина, симпатичная девчушка с короткой стрижкой, застенчивая, но упрямая, очень домашняя и смышленая, увидев взволнованное лицо матери, высматривающей что-то в окне, спросила:
— Мам, это что, танки едут? Танки, да, мам?
— Не знаю, Ниночка. Наверное, танки.
— А зачем они въезжают в Москву? Они ведь перепортят своими гусеницами все дороги. Да, мам?
Оля посмотрела на дочку, притянула ее к себе, прижалась щекой к ее щеке.
— Ты что, мам?
— У нас же папа там!
— Где-е? — с удивлением спросила Нина. — Он же на работе!
— Да, да! Он на работе. Все будет хорошо. Все будет хорошо, — повторяла Оля, продолжая прижимать к себе дочку, а та удивленно смотрела в мамины глаза, не понимая, почему в них вдруг заблестели слезы.
После короткого разговора с мужем, как и тогда, когда он был в прошлом году в командировке в Душанбе, Олю охватило чувство все нарастающей тревоги. Отрывистые фразы Андрея, дальний рев танковых моторов на Кутузовском проспекте, скупая и не совсем понятная ей информация из телевизора и приемника — все это казалось наступлением чего-то такого, что бесцеремонно врывается в их жизнь, ломая ее привычный ритм, безжалостно комкая надежды на будущее и вселяя в них беспокойство за судьбу детей, страны и, конечно, за свою собственную судьбу.
Андрей, с которым она шла по жизни уже более десяти лет, был для нее тем единственным человеком, с которым она чувствовала себя по-настоящему уверенно. Это чувство укреплялось у нее по мере того, как они, преодолевая торосы и льды первых лет семейной жизни, стали по-настоящему Семьей, где росли тихая и застенчивая девочка Нина и уморительно-добросердечный мальчик Сережа, где, наконец, они обрели свое собственное гнездышко — уютную трехкомнатную квартиру в самом зеленом и, как им казалось, в самом красивом районе Москвы.
Теперь, когда Андрея уже вторую ночь не было дома и размеренный ритм жизни оказался нарушенным неожиданно ворвавшимися в нее событиями, она все больше и больше мысленно возвращалась в прошлое. Пытаясь отогнать тревогу, Оля вспоминала время, Когда изгибы судьбы неожиданно привели ее к той самой встрече, положившей начало большой и долгой любви, ставшей для нее и Андрея огнем далекого костра, по которому таежники определяют, далеко ли еще идти до ближайшей стоянки.
Как странно: то, что мы планируем, о чем мечтаем, к чему стремимся, очень часто рассыпается в прах, так и оказавшись недостижимым, вселяя чувство горечи и сожаления. Но часто мы сами того не осознаем, как жизненные случайности, встретившиеся на нашем пути, круто меняют нашу судьбу, переключая стрелку на какую-то другую линию. И мы мчимся с прежней скоростью, удаляясь от ранее намеченного пути по этим сходящимся и расходящимся рельсам Фортуны, не зная в точности, приближаемся ли к намеченной цели или удаляемся от нее. В любом случае в конце — всегда тупик, но будет ли он сразу за поворотом или за дальней горой, будет ли возможность в последний момент свернуть куда-то в сторону, не знает никто.
Так когда же это было? Когда на Олином жизненном пути появилась та самая стрелка, переключив которую, ее жизнь совершила резкий зигзаг и понеслась по новому маршруту? Может быть, в больнице, где она и познакомилась с Андреем? А может быть, чуть раньше, когда она, еще не догадываясь о смертельной опасности, подстерегающей ее, отправилась в поездку в Закавказье? Или в те дни, когда она в свои восемнадцать пережила крушение надежд и отчаяние, когда казалось, что уже не хочется ничего, а жизнь представляет собой лишь череду неудач?
— Мам, а мам! Ты о чем думаешь? — прервала Олины воспоминания дочка. Она смотрела в задумчиво-напряженное мамино лицо и не могла понять, чем она так взволнована: то ли доносящимся издалека шумом танков, которые почему-то должны были угрожать их папе, то ли неведомыми ей думами о прошлом.
— Мама, а куда мы поедем в следующий отпуск? — задала неожиданный вопрос Нина.
— Да что ты, Нинуль! Пока еще рано говорить. Еще это лето не закончилось! — Оля улыбнулась. — Но обязательно куда-нибудь поедем!
— Вместе с папой?
— Конечно. Как всегда.
— А ты всегда ездила в отпуск с папой?
Оля снова улыбнулась и сказала:
— После того, как поженились, — да. А раньше, когда мы с папой еще не были знакомы, — одна.
— А куда?
— О, это была очень интересная поездка! Я первый раз в жизни поехала одна!
— А тебе сколько было лет? Ты была еще маленькой?
— Да нет же, Нинуля! Мне исполнилось двадцать лет.
— О-о-о! Ты была уже совсем большая!
Оля очень хорошо помнила ту поездку. Так же, как и сейчас, был август. Август тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.
Путевку в международный лагерь в Закавказье Оля получила в профкоме. Несказанно обрадовавшись этому подарку судьбы, она надеялась наконец вырваться из опостылевшего ритма привычной жизни, забыть все, что стряслось с ней в последние полтора года, и окунуться во что-то совершенно новое, неизведанное, удивительное. Оля уже представляла, как первый раз в жизни полетит на самолете, да еще так далеко. Ведь до сих пор ее выезды из Москвы ограничивались отдыхом в деревне на Орловщине да посещением родственников, проживавших под Гомелем.
Взглянув мельком на путевку, она сначала не обратила внимания на требование представить по прибытии на место справку о состоянии здоровья и только потом, внимательно прочитав текст на ее обороте, узнала об этом. «Подумаешь! — решила Оля. — За пять минут получу!» Она несколько лет занималась гимнастикой, была довольно спортивной девочкой и редко болела.
К ее глубокому удивлению, врач поликлиники, темноволосая молчаливая женщина, осмотрев Олю, сказала:
— Я не могу вам выдать справку. Вам к ревматологу надо сходить. Что-то мне не нравится ваше сердце.
Оля очень удивилась и посчитала все сущим недоразумением. Но и врач-ревматолог совершенно неожиданно для нее отказалась дать справку, так же как и терапевт, сославшись на то, что ей не нравится Олино сердце. Только теперь ей предложили пройти целый ряд врачей, сдать кровь, сделать рентген и кардиограмму.
— Но у меня же завтра самолет! Что, теперь путевка должна пропасть? — Огорчению Оли не было предела.
— Сдадите эту путевку, потом другую купите, — твердо сказала врач. — Здоровье, знаете, дороже всего.
Это, конечно, рушило все планы. В мыслях Оля уже была там, на юге. Воображение ее уже уносило к белоснежным шпилям кавказских гор, к ласковым волнам Каспия, к дурманящим запахам южных растений.
— Нет уж, если вы не дадите мне справку, я улечу без нее. Приеду — пройду врачей.
Врач безразлично пожала плечами.
Уже на следующий день Оля была в Ереване. С темно-темно-синенькимчемоданчиком, специально купленным для поездки, она добралась до международного лагеря, расположенного в пригороде армянской столицы. Как и следовало ожидать, о справке ее никто не спрашивал и Оля с первого же дня погрузилась в жизнь отдыхающего, полную неторопливого блаженства, ненавязчивых впечатлений и умиротворения.
