21 августа 1991 года, утро.
Москва. Центр.
Весь следующий день Орлов был как сомнамбула. Начали сказываться обе бессонные ночи, наполненные напряженной работой, тревожными ожиданиями и смутными надеждами, потрясениями от увиденного и ощущением собственной беспомощности, когда ты все понимаешь, оцениваешь, но никак не можешь повлиять на ход событий и плывешь, плывешь по течению, не зная, куда тебя вынесет через день, через час, а может быть, через минуту.
Он снова «курсировал» между Белым домом и зданием КГБ, выполнял поручения Иваненко, который сам валился с ног от усталости и перенапряжения. Орлов куда-то звонил, с кем-то договаривался о встрече, разыскивал каких-то людей. То срочно требовалось найти Шахназарова
[127]
— помощника Горбачева, то встречаться с вице-мэром, председателем правительства Москвы.
В зданиях КГБ была та же напряженная обстановка, что и в предыдущие дни, но по всему чувствовалось, что события приобретают вполне определенный оборот — ГКЧП приближался к своему краху, и это чувствовалось во всем: в настроении людей, в интенсивности телефонных звонков, в какой-то всеобщей вялости, охватившей большинство сотрудников. По большому счету не ввязываясь в события, они тем не менее оказывались заложниками всего происходящего, и им еще предстояло испить горькую чашу унижений и собственной беспомощности.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Я первый почувствовал, что ничего у них с этим путчем не получится. Я очень быстро понял, что эта авантюра за три дня кончится. Я почувствовал их неуверенность. Потому что так путчи не делаются! Это — следствие непродуманности, недоделанности… действий путчистов. Танки ввели — думали, что напугают. А никто не испугался. И они не знают, чего делать. Нам даже повезло, что Крючков оказался нерешительным, но порядочным человеком. Он не взял на себя ответственность за кровопролитие…»
(В. В. Иваненко, Председатель КГБ России).
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «ГКЧП сумел достигнуть за трехдневную деятельность только одного — сорвать намеченное подписание несколькими республиками нового Союзного договора, что стало катализатором последовавшего распада СССР… Начальники управлений не могли понять, что происходит и как поступать в этой ситуации сотрудникам КГБ. Все сидели и ждали. А время работало против ГКЧП.
Наверное, это самая откровенная оценка бездействия руководства КГБ СССР, бездарно втянувшего органы безопасности страны в политическую авантюру…»
(Н.М. Голушко, Председатель КГБ Украины. «В спецслужбах трех государств». Москва, 2009 год).
Еще ночью решением министра обороны был начат вывод из столицы войск, которые не смогли ни обеспечить поддержание порядка на улицах и площадях Москвы, ни уж тем более повлиять на сам ход событий. Столкновение в подземном туннеле на Калининском проспекте, которое привело к гибели людей, показало, что силой остановить стихийный процесс выступления больших масс народа против ГКЧП уже не удастся. Нужны были какие-то мало-мальски продуманные действия, чтобы не допустить дальнейшего сползания ситуации к массовым беспорядкам. Но ни гэкачеписты, ни их сторонники, очевидно, не обладали необходимыми средствами. Да и слабость их позиций была налицо — они выступали против хотя и всем надоевшего, но законно избранного Президента СССР; они посягали на исключительно популярного в самых широких слоях населения Президента России; они, наконец, продемонстрировали всем, что не способны на сколько-нибудь решительные действия.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «События в дни ГКЧП носили характер «столичного переворота»… У нас в республике народ жил своими заботами, обычной жизнью, сотрудники органов безопасности продолжали выполнять служебные обязанности в зависимости от местных условий и проявлений… В столице на центральных площадях возникали стихийные митинги, с трудом удавалось избежать применения крайних мер. Нашими сотрудниками были получены достоверные данные об угрозах со стороны конкретных лиц «жечь танки», если путчисты осмелятся вывести их на улицы Киева»
(Н.M. Голушко, Председатель КГБ Украины. «В спецслужбах трех государств». Москва, 2009 год).
Те, кого традиционно называли главным противником СССР, торжествовали. Гигантская страна, вселявшая трепет и страх, со спецслужбами которой безуспешно тягались ЦРУ, БНД
[128]
и Моссад,
[129]
которую один из американских президентов назвал «империей зла», погружалась в хаос и непредсказуемость развития событий.
ИНФОРМАЦИЯ: «В среду мы пришли к выводу, что переворот встретился с серьезными трудностями и, вполне вероятно, может окончиться провалом. Этот анализ был доставлен заместителем советника по национальной безопасности Робертом Гейтсом президенту Бушу… В основу оценки ЦРУ были положены данные, говорившие о том, что заговорщики не контролировали положение. Не было традиционных признаков такого рода — массовых арестов, отключения связи… В конце дня президент США заявил по национальному телевидению, что перевороты иногда кончаются провалом…»
(М. Бирден, руководитель отдела ЦРУ США. «Главный противник». Москва, 2004 год).
Утром в кабинете начальника Отела правительственной связи КГБ России Бабусенко раздался звонок. Это был Беда — начальник Управления правительственной связи КГБ СССР. Он спросил:
— Что надо сделать?
— Боюсь, Анатолий Григорьевич, что уже слишком поздно!
21 августа 1991 года, утро.
Москва. Краснопресненская набережная.
Дом Советов РСФСР. Кабинет № 5–124
Утром Орлов застал кабинет Бурбулиса совершенно пустым. По-видимому, утомившись за ночь, в ходе которой так и не произошло ожидаемого штурма Дома Советов, большинство организаторов «бело-домовской обороны» разошлось по зданию и использовало возникшую передышку для накопления сил.
— Андрей, ты пока посиди на телефонах, а я посплю пару часов, — попросил Орлова Иваненко. — А то я уже третьи сутки на ногах. Если что — разбуди.
И он ушел в комнату отдыха, где пристроился на маленьком диванчике, стоящем рядом с журнальным столиком.
Андрей некоторое время сидел за широким письменным столом госсекретаря, рассматривая «свежеиспеченные» Указы Президента России, но через некоторое время почувствовал, что сам уже не контролирует себя: глаза у него слипались, голова налилась такой тяжестью, что, казалось, ее уже невозможно удержать на плечах. Навалившаяся усталость и напряжение последней ночи давали о себе знать. Незаметно для самого себя он погрузился в вязкий, тревожный сон.
Собственно говоря, это даже нельзя было назвать сном. Это было скорее забытье, сквозь которое нахлынули кошмарные видения последних суток: горящие троллейбусы в подземном туннеле, дикие вопли распаленной толпы, окровавленные трупы на мостовой, казаки, размахивающие шашками, брокеры, несущие российский флаг, бомжи, вырывающие друг у друга бутылку водки…Сквозь сон Орлов слышал, как какие-то люди входили и выходили из кабинета, с удивлением смотрел на Бурбулиса, показавшегося в дверях комнаты отдыха в одних трусах, а спустя некоторое время уже одетым в строгий костюм.
