– Отсюда сегодня пускали. Я сам видел с вышки. Может быть, на этой улице постоять, Миша, а? – предложил Бураков.
– Надо сюда Ваську поставить. А то он на Гатчинской… Там людно.
Как только начало темнеть, Васька Кожух отправился на новое место, в глухой переулок, который сворачивал в сторону от Пушкарской и выходил к парку Ленина.
Васька прошел переулок из конца в конец, изучая ворота, выступы, подъезды, чтобы знать, где можно, в случае чего, укрыться.
– Ты чего шляешься? Домой пора! – крикнула ему одна из дежурных МПВО, когда он заглянул во двор.
Васька презрительно смерил девушку взглядом с головы до ног и ничего не ответил. С тех пор как ребята организовали свою команду, он стал подражать Мишке. А Мишка последние дни сильно изменился: не горячился, не кричал, говорить стал еще меньше, стараясь больше слушать и наблюдать. Самое любопытное, что он действительно бросил курить, отчего казался взрослее, самостоятельнее и серьезнее. Васька и раньше понимал, глядя на куривших приятелей, что они смешны и глупы, подражая взрослым. Сам он курил тоже исключительно для того, чтобы выглядеть старше. Табачный дым никакого удовольствия ему не доставлял. Ругался, плевал сквозь зубы и многое другое он делал тоже не потому, что нравилось, а чтобы казаться старше и солиднее. Пачку «Зефира», полученную им за продажу очереди, он три дня таскал с собой. Рука постоянно лезла в карман за папиросой, но за эти три дня он покурил только один раз, да и то без всякого удовольствия.
Дойдя до конца переулка, Васька повернул назад и направился к группе людей, стоявших под воротами. Его обогнал высокий худощавый юноша с футляром под мышкой, в каких обычно носят чертежи. Васька видел, как он прошел несколько домов, оглянулся и вошел в подъезд.
Под воротами шел разговор о пожаре Бадаевских складов. Какой-то старик рассказывал, что расплавленный сахар, перемешиваясь с грязью, растекался по улице рекой, затопил все канавы и подвалы. Он явно преувеличивал, но люди, уставшие за день, измученные тревогами, слушали его не перебивая. Старик не успел досказать, как завыла сирена.
– Летят, проклятые!.. Ну, кто куда, а я на крышу.
Группа разошлась. По улице бежали темные фигуры людей, торопившихся домой.
– Мальчик, иди в бомбоубежище, – сказала дворничиха, схватив Ваську за локоть.
– Иди сама! – огрызнулся тот в ответ и выдернул руку.
– Что́ я говорю!
Но Васька уже исчез в темноте. Он прошел шагов сто и укрылся между колоннами школы, как раз против подъезда, куда ушел худощавый парень. На улице стихло. Где-то далеко начали хлопать зенитки, и звуки стрельбы постепенно приближались.
Если в первую ночь дежурства Васька сильно волновался и в каждой фигуре прохожего подозревал ракетчика, то на вторую, а тем более на третью ночь он держался гораздо спокойнее. Появилось даже некоторое разочарование. Ракетчиков не было.
Гул самолетов приближался. Заговорили батареи, расположенные на Петроградской стороне. В небе мелькали желтые разрывы.
Неожиданно во втором этаже, над дверью, куда вошел худощавый юноша, мелькнул огонек. Через минуту огонек снова мелькнул, осветив лицо парня, склонившегося над подоконником. Васька успел разглядеть, что окно на лестнице было открыто. Прошла минута, другая, и вдруг с легким шипением из окна полетели ракеты. Они вспыхивали ярко-зеленым светом и, догоняя одна другую, летели дугой по направлению к Петропавловской крепости.
От неожиданности Васька даже присел. Что делать? Он сразу забыл все инструкции Буракова и советы Мишки.
Темная фигура долговязого парня появилась в подъезде. Несколько секунд он постоял, оглядываясь по сторонам, и медленно направился вдоль переулка.
В это время завыла бомба и упала где-то недалеко. Васька, не обращая внимания на грохот взрыва, пошел крадучись, на цыпочках, вдоль стены, не спуская глаз с темной фигуры.
Долговязый свернул направо, на улицу, где дежурил Степка. Васька перебежал на другую сторону и лицом к лицу столкнулся с ракетчиком, который, по каким-то соображениям, повернул обратно. С минуту они молча стояли друг против друга.
– Ты что? – спросил наконец долговязый.
Он был на голову выше Васьки, но это не остановило мальчика. Что было силы он ударил ракетчика кулаком в лицо.
В первый момент, не ожидая удара, парень растерялся. Васька, воспользовавшись этим, ловко дал подножку и толкнул в грудь противника. Долговязый упал, но, падая, уцепился за расстегнутый воротник Васькиной тужурки и увлек Ваську за собой. Они сцепились и клубком покатились по мостовой. Ракетчик был значительно сильнее, и это Васька сразу почувствовал.
– Степка-а! – крикнул он. – Степка-а-а!..
Ракетчик рассвирепел. Прижав Ваську к камням мостовой, он бил его по чему попало. От одного удара у Васьки потемнело в глазах, но он цепко ухватил своего противника за ногу, выше колена, и не отпускал.
Послышались торопливые шаги. Парень рванулся, но не тут-то было: Васька держал его за ногу мертвой хваткой.
– Степка!.. Держи его!.. Ракетчик!.. – хрипло кричал Васька.
Степка сразу оценил обстановку и навалился на долговязого. Некоторое время они барахтались в темноте на мостовой, не обращая внимания на стрельбу, бомбежку, на сыпавшиеся кругом осколки. Степке удалось поймать руку парня, и он резким движением повернул ее. От боли долговязый вскрикнул и перевернулся на живот. Степка повернул руку еще сильнее и заложил ее за спину.
– Попался теперь, – пробормотал он. – Васька, держи ему другую руку. Выворачивай… Да не в ту сторону… Теперь не уйдет.
Повизгивая от боли, парень лежал на животе не шевелясь, потому что при малейшем движении Степка выворачивал ему руку еще сильнее.
– Надо его связать… Веревка есть?
Васька вспомнил, что у дверей, где он останавливался до тревоги, был звонок к дворнику. Он бросился к дому, вытирая на ходу рукавом кровь, вытекавшую из разбитого носа. Сорвать провод от звонка было делом одной минуты. А еще через минуту они крепко связали руки врага, не обращая внимания на его стоны.
…В красном уголке никого не было. Заметив, что ребята кого-то привели в свой штаб, две сандружинницы подбежали к ним.
– Что случилось, Вася? Ой, ты посмотри на себя!..
– Уходите отсюда! – резко оборвал их мальчик.
– Тебя перевязать надо… Крови-то сколько! – засуетились девушки.
С одной стороны, их разбирало любопытство, с другой – они обрадовались случаю приложить на практике свои познания в медицине. И если бы Васька разрешил им заняться собой, они, наверное, забинтовали бы его с головы до ног.
– Нечего, нечего вам тут делать! – крикнул Васька и закрыл дверь на ключ.
