— Нет, Рома. Не обижайся, но мне есть с чем и с кем сравнивать.
Николаев погладил ее волосы.
— Какие могут быть обиды? Мне тоже было очень хорошо.
— Честно?
— Я никогда не обманываю.
— Рада. А что дальше? — Екатерина подняла голову, посмотрела Николаеву в глаза.
— А дальше будем спать. — Роман улыбнулся.
— Я не об этом, а о наших дальнейших отношениях.
— И что ты хочешь услышать?
— Только не то, что получили, мол, свое и разбежались. Возможно, ты и захочешь новой встречи. Конечно, я и на это соглашусь, но…
— Катя, давай не торопить события. Поживем, как говорится, увидим.
— Значит, не сумела я зажечь в тебе искорку любви?
— Не знаю. Не хочу ни о чем думать. Но все, что обещал, в силе.
— Вольному воля. И за то, что было, спасибо.
— Зачем ты так говоришь? За что спасибо? Да и вообще, постарайся уснуть. Утром ко мне должен заехать товарищ. Или он позвонит.
— Это касается твоей службы?
— Не только ее, но и проблем с Арсением.
— Господи, я совсем забыла о нем. Боюсь, утро станет для нас обоих безрадостным.
— Не факт, посмотрим. А сейчас, Катя, баиньки!
Николаев поднял с пола одеяло, укрыл им себя и Екатерину, обнял ее. Он приказал себе спать и сразу уснул. Екатерина же до рассвета так не смогла сомкнуть глаз. Противоречивость и неопределенность отношений с Романом, ставшим вдруг самым любимым и желанным для нее человеком, не давали ей покоя. От мыслей разболелась голова. Только к шести часам она задремала.
В семь часов их разбудил пронзительный звонок сотового телефона Николаева. Роман взял со стула мобильник, на дисплее которого светилась буква «Г». Грач? Вот кого, значит, отрядил Седой на решение проблем, связанных с ночной переделкой.
— Привет, Андрей! — заявил прапорщик.
— Привет! Не разбудил?
— Я ждал звонка.
— По голосу заметно. Короче, я на загородном шоссе, в трех километрах от поворота на Шанино. Объясни, как найти твой дом в селе и где встать так, чтобы не привлечь ненужного внимания местных жителей?
— А разговор того стоит? Может, по телефону?
— Стоит, объясняй. Я приближаюсь к повороту.
— Хорошо, как свернешь, иди до лесополосы, там, на опушке, оставь тачку. Дальше пешком, по той же дороге. Мой дом второй справа, но зайди с огорода. Во дворе встречу тебя. Понял?
— Понял. Далеко от лесополосы до дома?
— Метров двести.
— Нормально. Значит, минут через десять буду. Ты один дома?
— Нет.
— Вот как? Уж не с той ли красавицей, из-за которой у тебя вышел конфликт с Говорковым?
— С ней.
— А ты, Бурят, время даром не теряешь. Где беседовать будем? Разговор серьезный, причем не только по депутату.
— В сарае.
— А я, идиот, надеялся, что кофейком угостишь, пирожками домашними.
— Кофе могу в термос налить и пирожков захватить.
— Не утруждай себя, обойдусь. Я у лесополосы, ищу место стоянки. Выходи.
— До встречи. — Николаев отключил телефон и начал быстро одеваться.
Катя подняла голову:
— Рома, может, мне уйти? Чего ты будешь товарища держать в сарае?
— Отдыхай. Прошу до моего возвращения из дома не выходить.
Екатерина обиженно спросила:
— Как ты мог подумать, что я буду подслушивать?
— Я говорил не об этом, просто попросил тебя не выходить из дома ни во двор, ни на улицу. Ты же хочешь узнать, что предпримет Говорков?
— Конечно!
— Вот и жди. Вернусь, объясню обстановку.
— Может, завтрак приготовить?
— Вот это можно. Но все, я пошел.
Николаев не забыл забрать из-под подушки пистолет, набросил поверх спортивного костюма осеннюю кожаную куртку и вышел во двор.
Из ворот сарая показался капитан Грачев:
— Здорово еще раз, Бурят!
— Привет, Грач!
— Так, сначала по депутату. Тебе ничего не грозит. Говорков и его бычье забудут об инциденте, произошедшем у твоего дома.
— Ты что, прессанул депутата?
— Для начала, Рома, пришлось нейтрализовать охранника и жену Говоркова, потом имитировать ликвидацию первого и угрозу устранения второй. Только после этого состоялся разговор с Говорковым. Он хоть и червь навозный, ошибка гинеколога, но сообразительный. В момент понял, что от него требуется.
Николаев улыбнулся и спросил:
— Чем же ты его застращал, Андрюха?
— Да ничем особенным. Сказал, что ты под защитой очень серьезных людей, для которых раздавить такого прыща, как он, что комара прибить. Если депутат даже только посмотрит на тебя и твою женщину, то ему отрежут уши и яйца, а затем выложат все это на прилавок его же магазина. Будет набор на холодец вместе с башкой и ластами. Видел бы ты его рожу, Рома. Описать не смогу, но подозреваю, что жене народного избранника, как она очнется, придется менять все постельное белье.
— Как насчет его крыши в районе? Ведь он, насколько мне известно, очень хорошо ладит и с главой администрации, и с начальником РОВД, и районным прокурором.
— Я его предупредил, что названные лица для очень серьезных людей, которые уважают тебя, просто дерьмо собачье. Если он захочет подставить их, то, ради бога, пусть обращается за помощью. Только очень скоро собственная крыша его же и придавит.
— Арсения не встревожило, что ты вроде как грохнул его охранника?
— Говорков думал о себе, но я же говорил, что он сообразительный. Этот фрукт заверил меня, что вообще прикроет магазин в Шанино и носа сюда казать не будет, а потом поинтересовался, что делать с трупом охранника. Я ответил, есть у меня, мол, живая вода, которая воскресит незадачливого быка. Но ее осталось очень мало, на всех не хватит. Я имел в виду тех, кто решится выступить против тебя. В общем, нужный результат получен.
— Страховка?
Грачев улыбнулся:
— Конечно. Вот она. — Он показал Николаеву флеш-карту. — Мы поговорили не только о тебе, но и о различных махинациях с бюджетными средствами, в которых замешаны и глава района, и другие персоны. Говорков легко слил всех взамен на гарантию не придавать огласке информацию, выложенную им.
— Значит, будет молчать.
— Конечно. Одно плохо — твоя пассия остается без работы.
— Откуда ты узнал, что женщина, которую использовал Говорков, работала в его магазине? Я вроде Седову об этом не говорил.
