Раздражение было недолгим. Савченко сбросил пропотевшую одежду и шагнул в стеклянную колбу душевой. Тугие струи ледяной воды, словно сотни острых иголок, обрушились на его тело, а через мгновение холодную воду сменила горячая и снова ледяная. В отличие от обычного классического душа, где вода льется сверху вниз, в этой колбе тугие струи били со всех сторон, не только смывая пот и усталость, накопленную за последние дни, но и массируя тело.
После продолжительных водных процедур Виктор почувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Полотенце после этого чудо-душа не потребовалось: из тех же отверстий, что прежде била вода, подул приятный ветерок — через минуту ни капли влаги не осталось.
«Едят они хотя бы сами, буржуины недорезанные», — выбираясь из колбы, беззлобно подумал Савченко и тут же сообразил, что термин «недорезанные» как нельзя лучше подходит к паре спасенных им Партеров. Второй отвлекающей мыслью стало осознание того, что он изрядно проголодался. Последний раз есть ему пришлось на берегу Северной Африки, а с тех пор прошло почти двое суток.
Облачившись в приготовленную для него длинную хлопчатобумажную рубашку и такие же просторные брюки, которые оказались почти впору, Виктор с удовольствием посмотрел на себя в зеркало и пригладил ежик коротких волос. Вот только непонятно было, что это на нем — пижама, кимоно или вообще нижнее белье. Вместо трофейных кроссовок на полу стояла пара сандалий из мягкой кожи. К удивлению, и обувь оказалась по ноге, ну разве немного великовата. И все же это лучше, чем если бы оказалась тесной.
В холле особняка его уже ждали Мадлен и Ульяна, обе сидели в глубоких креслах перед телевизором, на экране которого бесновались современные Бременские музыканты. По крайней мере эти трубадуры больше походили на животных, чем на людей. Между кресел приткнулся сервировочный столик, на котором возвышался хрустальный графин.
— Присоединяйтесь к нам, милый пират, — при виде вошедшего мужчины игриво воскликнула Мадлен и призывно вскинула правую руку с высоким бокалом, наполненным рубиновым напитком.
Женщины были похожи как сестры — в светлых туниках из тончайшего шелка, напоминающих наряды, в которых щеголяли красавицы Древней Греции. Обе рослые, пышногрудые, загорелые, они отличались лишь цветом волос. Ульяна — жгучая брюнетка, а Мадлен — огненно-рыжая кареокая бестия.
Хозяйка виллы проворно вскочила на ноги, опустив бокал на стол, и ухватила тонкое горлышко графина.
— Это вино с нашего родового виноградника, его делают по особому рецепту, которому больше ста лет. Оно считается одним из лучших на острове.
Мадлен наполнила нектаром бокал и протянула Виктору.
— Отведайте, отчаянный берсерк, эту амброзию — лучший аперитив перед сытным ужином.
«Аппетит у меня и без всякого аперитива зверский», — подумал Савченко, но бокал взял и, чтобы не выглядеть окончательно неотесанной деревенщиной в глазах островной аристократии, сделал небольшой глоток. Вино оказалось кисло-сладким, с привкусом малины и французской ванили. Вряд ли этот напиток не имел примесей, но пилось легко.
— Действительно, напиток богов, — признал он.
— А теперь я хочу тебе показать свое жилище. — Мадлен подхватила Ульяну и Виктора под руки и потащила в глубь особняка.
Вилла Партеров оказалась просторной, с живой изгородью, подстриженной умелыми руками в форме крепостной стены, с фигурными зубцами и миниатюрными бойницами. К ней вела широкая дорога, выложенная из плит горной породы. Сам особняк являлся истинным произведением зодчества: двухэтажное здание с плоской крышей снаружи было украшено лепными орнаментами. Настоящий шедевр эпохи расцвета британского колониализма.
— Мои предки поселились на острове после того, как британцы выгнали с Мальты Наполеона. Пращур наш, Оливер Партер, капитан королевской гвардии, отличился в боях с французами, за что ему и пожаловали это имение, — без устали рассказывала Мадлен историю своей семьи, ведя гостей по огромным комнатам. — Кстати говоря, это был последний военный в нашем роду. Остальные пошли в бизнес, науку, искусство. Зарабатывали деньги, делали открытия. Но и в Первой, и во Второй мировой войнах ни один из Партеров участия не принимал.
Комнаты сменяли спальни, залы, веранды, не менялось лишь убранство: все помещения были обставлены дорогой старинной мебелью, повсюду стояли статуи, стены украшали гобелены с сюжетами на античные темы, картины в массивных золоченых рамах.
Все увиденное напомнило Виктору музей, куда людей следует водить на экскурсии, а вот как здесь жить, он не понимал.
— Слушай, Мадлен, как вы в этих хоромах убираетесь?
— За порядком следят Слейтары, — невозмутимо ответила Мадлен.
— А это кто? — спросила до сих пор не проронившая ни слова Ульяна.
— Семейство Слейтаров живет в пригороде Валетты. Они убирают в доме, следят за садом, готовят нам пищу, когда мы возвращаемся на Мальту. А когда уезжаем, охраняют усадьбу. Между прочим, уже третье поколение работает на нас. Первых, мистера и миссис Слейтар, нанял еще мой дед. — Последняя фраза прозвучала с истинной английской чопорностью.
— Так они что, как крепостные у вас? — округлил глаза Савченко. На что хозяйка виллы сперва ответила ледяным взглядом, а после все же снизошла до ответа: — Слейтары абсолютно свободные люди, они получают достойное жалованье и в любой момент могут потребовать расчет. Но, я повторяю, это уже третье поколение, которое работает у нас. И увольняться они не спешат, видимо, не такие уж здесь и рабские условия. Вы полностью удовлетворены моим ответом, мистер коммунист? — после театральной паузы и не менее достойной позы, по-русски (так ей показалось) добавила: — То-ва-рыщщ!
— Вполне. А берсерк-коммунист — это сильно.
В следующую секунду троица громко рассмеялась — после такой легкой пикировки Мадлен повела гостей в сад. Впрочем, это был скорее домашний парк с аккуратными кустарниками, пирамидальными тополями, раскидистыми кедрами, в тени которых притаились ажурные скамейки. В центре парка бил большой фонтан, где в каскаде брызг возвышалась мраморная скульптура Афродиты.
— Обычно вода в источниках Мальты с большой примесью соли, что делает ее не очень приятной для употребления. Но наш источник пресный, — снова не без гордости заговорила огненногривая хозяйка виллы. — Вот поэтому и деревья здесь растут крепкими и высокими. А вино — лучшее на острове.
Продолжить обзор своих владений Мадлен не успела: подошла служанка. Немолодая грузная женщина быстро что-то зашептала на ухо своей хозяйке, затем спешно удалилась.
— Ну, что, господа, как говорят у вас, у русских, «соловья баснями не кормят». Прошу на верхнюю террасу: там нас ждет великолепный ужин в лучших мальтийских традициях.
Верхней террасой называлась плоская крыша особняка. В темное время суток вид отсюда открывался просто захватывающий: с одной стороны раскинулась залитая электрическим светом столица Мальты, Валетта, а с другой — чернела бездна Средиземного моря. Вдали можно было разглядеть сигнальные огни проплывающих судов. Но главное — это бесконечное покрывало ночного неба, натянутое над головой и густо усыпанное мириадами звезд.
