Трамвай звякнул и тронулся. Горского на остановке не было.
– Так и есть, уехал. Пошли! – крикнул Вася и бросился догонять уходящий трамвай.
К счастью, на повороте была переведена стрелка, трамвай затормозил, и ребята успели вскочить на заднюю площадку.
– Тут он?
– Тут. Вон сидит на поперечной скамейке.
– Осторожно. Не высовывайся.
Проехали Пять углов*, Витебский вокзал. У технологического института Горский перешел на остановку третьего маршрута. Ребята не отставали.
– Вася! Он туда едет… – начал догадываться Степа, когда они вошли следом за Горским в вагон трамвая.
– Ага! Здо́рово получается. Да ты сядь в угол и отвернись, – сердито пробормотал Вася. – Нельзя крутиться у него на глазах. Сиди, будто не твое дело.
Догадка ребят оправдалась. По Международному проспекту они приближались к линии фронта. Ехали долго. Переехав Обводный канал*, Горский неожиданно покинул вагон. Ребята прозевали и, спохватившись, выскочили из трамвая на ходу. Слева – пустырь, справа – новые дома.
На широком шоссе одиноко стоявшие подростки резко бросались в глаза, и стоило Горскому оглянуться, как он сразу бы заметил их, но им повезло и на этот раз. Недалеко от остановки стояла груженная сеном военная повозка, за которую они спрятались. Под высокой аркой ворот недостроенного дома Горский остановился, огляделся и ушел внутрь.
– Степа, а ведь это тот самый дом…
– Может быть.
– Если там двери по бокам, значит, он.
Под арку выходили две желтые двери, и у ребят никаких сомнений больше не осталось: это был тот самый таинственный дом, о котором говорил Миша.
Дверь оказалась открытой. В коридоре – кучи строительного мусора. Лестница вела наверх и вниз, в подвал.
Затаив дыхание, ребята прислушались. Где-то внизу раздался шорох.
– Слышал?
– Ага! Это он.
– Ну, что теперь?
– A-а, была не была! – сказал Вася. – Идем.
– Фонарь у тебя где?
– В кармане… Тихо!
На цыпочках они подошли к перилам и медленно начали спускаться в подвал. Слегка задрожала земля от проходившего трамвая, потом загудел грузовик. В подвале было тихо. Осторожно остановились они перед массивной дверью. Сюда еще проникал дневной свет сверху. Степа вопросительно взглянул на друга. У Васи в ответ блеснули глаза, и он махнул приготовленным на всякий случай фонариком.
– Вперед! – шепнул он и потянул за скобу.
Дверь неожиданно скрипнула, ребята присели и с трудом удержались, чтобы не удрать. Через минуту успокоились, вошли внутрь и словно окунулись в чернила. Под ногами захрустел песок. Ощупью перебирая руками по сырой стене, они дошли до угла и остановились. Снова послышались какие-то шорохи, справа за стеной, но очень далеко. Сердце у Васи от волнения колотилось, зубы выбивали мелкую дробь, но какая-то сила толкала вперед, и в полной темноте он продолжал двигаться вдоль стены, увлекая за собой Степу. Он понимал, что свет фонаря виден далеко, и, пока они не установили, где находится Горский, решил фонарь не зажигать.
Скоро они дошли до нового поворота. Здесь начиналась поперечная стенка, и в нескольких метрах от угла оказалась дверь, такая же массивная, как и при входе.
Проникнув во второе отделение подвала и сделав несколько шагов, ребята увидели далекий свет фонарика.
– Он!
Наступая друг другу на ноги, вытянув руки вперед, они бросились в сторону, наткнулись вытянутыми руками на кирпичную стенку, присели и замерли, прижавшись к стене. Хотелось зарыться головой в песок, спиной вдавиться в холодный кирпич. Они были открыты со всех сторон, и спасти их могла только темнота.
– Это ты виноват, – шепнул Степа.
– Тихо!
Прижимаясь друг к другу, они долго сидели не шевелясь. Ноги затекли и онемели. Но вот фонарик, слегка покачиваясь, начал приближаться. Горский освещал себе дорогу и ничем больше не интересовался. Значит, не услышал. Все громче хрустел песок. Вот Горский откашлялся и сплюнул. А вот и скрылся за дверью, которую с гулом захлопнул. Железо заскрежетало по железу, и все стихло.
– Ушел.
– Тс-с-с… слушай.
Скрипнула вторая дверь, так напугавшая их при входе.
– Ушел, – с облегчением заметил Вася. – А я думал, нам крышка… Совсем рядом прошел. Ты испугался?
– Нет.
– Врешь! Он мог котлету из нас сделать, если бы увидел.
– А что бы он сделал?
– Что? А то… Вынул бы пистолет – и бах! бах!
– Ну да…
Зажгли фонарь. Теперь глаза привыкли к темноте и свет казался ярким.
– Только я не понимаю: чего он там у дверей железиной гремел?
Они смело подошли к двери.
– Вот так фунт!* – сказал Степа. – С той стороны запер.
Все попытки открыть железную дверь ни к чему не привели. С таким же успехом можно было толкаться в каменную стену. Но закрытая дверь не испугала. До сознания сразу не дошла вся серьезность создавшегося положения.
– Это не важно, – сказал Вася. – Выберемся. Неужели больше выхода нет? Верно?
– Верно.
– Пойдем сначала посмотрим, что он там делал.
Они пошли в конец подвала и сразу обнаружили большой ящик с самыми обыкновенными противогазами, какие носили почти все ленинградцы.
– Вот тебе и на́! – разочарованно протянул Степа.
– На что ему противогазы? Краденые они, что ли? А много их тут? Давай сосчитаем.
– Зачем?
– Ну, если мы начали записывать каждый шаг, то уж здесь-то и подавно нужно все обследовать и знать. Посмотрим, нет ли чего внизу.
Ребята принялись осторожно выкладывать противогазы, но ничего другого в ящике не нашли.
– Двадцать пять штук, – сказал Степа, когда последний противогаз уложили обратно в ящик.
– Давай еще поищем. Неужели он только за противогазом приходил?
– А он с противогазом отсюда ушел?
– Не знаю. Не видно было.
– Я тоже не заметил.
Ребята обошли весь подвал вдоль стен, тщательно осмотрели закоулки, но интересного ничего не нашли. Луч фонарика стал тускнеть.
– Батарея садится, – с тревогой сказал Степа. – Пока не поздно, давай выход искать.
– Ты видел с улицы окна в подвал?
– Видел. Они чем-то завалены… Потуши пока, пускай отдохнет.
– Дело дрянь получается, – сказал Вася и потушил фонарь.
