Внезапно у мола тормозит запыленный автомобиль, из него торопливо выскакивают наши офицеры. Узнаю моего уважаемого командира Зеппа Дитриха, докладываю ему о принятом мной решении и о том, как проходила операция. Еще во время доклада замечаю, как старый вояка и сорвиголова уже открывает рот, чтобы начать меня отчитывать. Наконец я заканчиваю доклад.
— Вы что, с ума спятили — отдавать такие полоумные приказы? Да вас под трибунал отдать мало! Как вы можете с таким преступным легкомыслием обходиться с моими солдатами?
Я стою и молчу, не в силах возражать упрекам командующего, надо сказать, вполне обоснованным. Больше всего мне сейчас хочется провалиться сквозь землю. Все вокруг молчат. Но вижу, как кое-кто из моих бойцов втихомолку улыбается, будто желая сказать: «Плюнь ты на эти крики — пусть себе разоряется сколько хочет. И не забудь сейчас и нас на ту сторону переправить, чтобы и нам было чем заняться!»
Между тем рыбачьи лодки уже вот-вот причалят к берегу. В бинокль вижу, что на борту куда больше народу, чем при отплытии. Постойте, постойте, да это же пленные англичане! Мои ребята притащили их сюда! Зепп Дитрих внимательно смотрит на меня и, повернувшись, без слов уходит.
А я уже не в силах сдержать охватившие меня эмоции. Жду не дождусь доклада о ходе смелой вылазки. И роттенфюрер
[16]
докладывает:
«Около часа мы болтались на этих посудинах, и вот стали подходить к гористому берегу Пелопоннеса. Мы поняли, что сейчас нам предстоит проба на прочность. Все бинокли уставились на берег — 800 метров, 700, 600, 500 — ну, чего же там молчат их пулеметы? Они уже давно должны открыть огонь! И в бинокли, и невооруженным глазом были видны фигурки на берегу и у домов. Мы думаем только об одном. Залегли на палубе с оружием на изготовку, и едва только посудина ткнулась носом в берег, как мы все разом вскочили и бегом к домам. Как раз в этот момент метрах в 50 замечаем коричневая БМР. Она наводит на нас башню и стволами шарит по берегу. Мы, едва высадившись, чуть не одурели, а потом стали махать им и улыбаться. Вид у нас был, как у разбойников — рукава засучены, без головных уборов, стоим себе на бережке… Но броневик этих «томми» загудел, снова вертанул башней и… отвалил.
Что за дела? Неужели не признал в нас немцев? У нас сердце сжалось, да и не только… Смотрим туда, откуда приплыли — ничего, одна вода, да эти крутые, унылые горы. Надо действовать. Мы поняли, что они выжидают. До подножия первой крутой горы метров 100 — по узкой полоске между водой и горами тянется железнодорожная линия и вплотную к ней автодорога без покрытия. Мы выбежали на эту дорогу и заняли оборону на восток — оттуда ведь британцы на броневике сюда к нам пожаловали. Только мы оказались на дороге, как вдруг слышим гул мотора. Командир взвода приказал лечь и не шевелиться. А тут уже гражданских полно, они из домов вышли — сборщики винограда, рыбаки. И вот они, увидев, как чужие солдаты юркнули в кусты и на землю бросились, сами стали залегать от страха. Мы тоже волновались.
Из-за поворота выезжает английский связник на мотоцикле, за ним грузовик. Спускаются они вниз по дороге, спокойно так, ничего не подозревая — ведь их БМРка проехала, и ничего. Мы, значит, их поближе подпустили, чтобы хоть номер разглядеть — на нем герб: рыцарский шлем с плюмажем из перьев, то есть это 4-й гусарский. И тут мы вскакиваем и как заорем: «Hands up!»
[17]
Водитель по тормозам. Англичане встрепенулись и стали спрыгивать с кузова. А связник-мотоциклист, тот сразу ноги на гальку поставил. И вот они оружие на землю побросали и задрали руки кверху. Тут кто-то из наших крикнул, мол, еще одна их машина приближается. Один из наших бросился за руль английского грузовика и мигом развернул его и поперек дороги поставил. А пленников своих мы, значит, за дома быстренько увели. Ну, подъезжает второй грузовик, с солдатами, и там еще был связник с ними. Снова спектакль повторяется. Один англичанин кричит: «Germans?» Ну, мы ему и ответили. В общем, за несколько минут мы взяли в плен человек 40, в том числе и офицеров. Они доложили нам, что, мол, ехали в порт Патрас. И никто и верить не хотел, что мы каким-то образом сумели перескочить через этот заливчик. А часть их сражается под Коринфом».
Срочно собрать все рыбацкие посудины! Все до одной! Ночью предстоит перебросить весь батальон.
Мой верный водитель Эрих Петерзилле сунул в морскую воду последнюю бутылку шампанского — охладить. Взяв ее у него, я беру ее под мышку и нахожу Зеппа Дитриха. Он как раз занят разговором с британскими офицерами. Я приглашаю англичан выпить с нами шампанского, и мы располагаемся в тени, под листвой дерева. Не успеваю я и слова сказать, как один из англичан поднимает бокал, провозглашает тост и пьет за… здоровье своей сестры, у которой тот день выпал на день рождения. Надо было видеть наши лица…
Сообщаю о необходимости уехать и прыгаю в одну из рыбачьих посудин. Полчаса спустя меня здорово укачивает. Мне уже даже не верится, что скорлупка вообще доберется до противоположного берега, но она, вопреки ожиданию, все же добирается. Еле стоя на ногах, здороваюсь с ротой Крааса. Согласно приказу рота раздобыла автотранспортные средства и отправила разведчиков в Коринф. Штурмбанфюрер Грецех установил связь с комендантом Патраса и распорядился, чтобы тот прислал нормальные суда в Навпакос. Из Патраса уходят последние британские солдаты и направляются на юг.
Во второй половине дня воздушная разведка сообщает о неприятельском полке на марше между Коринфом и Патрасом. Вот это уже любопытно. Бойцы второпях разгружают лодку, чтобы как можно скорее отправить ее назад. Из тяжелых вооружений у нас противотанковое орудие и легкая БМР. Готовимся встретить англичан. Но обещанный летчиками полк так и не появился, вероятно, повернул на юг, в горы.
Наша собственная разведка сообщает об операции, проведенной нашими парашютистами в районе Коринфа, и о том, что вместе с ними действует 2-й воздушно-десантный полк под командованием полковника Штурма. Необходимо как можно скорее установить связь с парашютистами. 2-й роте поставлена задача очистить от неприятеля южный берег Коринфского залива и продвигаться для соединения с парашютистами. 1-я рота овладевает Патрасом и проводит разведку на южном направлении. Личный состав рассаживается на реквизированный автотранспорт. На роскошном лимузине установлено противотанковое орудие, а из спортивной машины торчат гранатометы. Саперный взвод расположился в автобусе, такое впечатление, что бойцы отправляются не на боевую операцию, а на экскурсию.
Хотя основная масса нашей автотехники сосредоточена на северном берегу залива, батальон считается моторизованным и выезжает на дороги Пелопоннеса. Однако темп меня явно не устраивает. Обгоняю 2-ю роту и мчусь в Коринф. Чутье подсказывает мне, что британцы давно двигаются на юг. Лимузин лихо подпрыгивает на ухабистой дороге, тянущейся вдоль берега. Жара. Рыбацкие деревушки словно вымерли. На выезде из одной такой деревни, как раз на повороте, вижу, как легковушка срывается с места, сворачивает с дороги и на полном ходу въезжает на крестьянский двор. Внезапно слышу крик: «Томми!» Резко нажимаю на газ, и машина ракетой устремляется вперед. Мельком успеваю разглядеть «томми», а… это вовсе не англичане. Узнаю знакомый до боли немецкий автомат. Как раз последний боец укладывается на землю, укрываясь за машиной. Это же наши! Парашютисты! Десантники тоже узнают нас и опускают оружие. И они приняли нас за англичан, поэтому и бросились укрываться. Несколько минут спустя прибывает 2-я рота, и мы налаживаем связь со 2-м воздушно-десантным полком. Полковник Штурм начинает преследование отходящего на юг противника.
