Бойцы 1-й роты под командованием Бремера нетерпеливо переступают с ноги на ногу, стоя позади моей машины. Советы отводят войска. Приглядевшись, можно различить вдали, как артиллеристы побатарейно занимают позиции. Пора и нам действовать. Нам предстоит нанести удар по отступающему врагу, рассеять его и обеспечить неприступность моста через реку Молочную до подхода наших сил пехоты.
Охота начинается! Передовой взвод устремляется вперед, точно спущенный с поводка охотничий пес. Мы с Бремером, глотая пыль, несемся вслед. Отдельные разрывы мин противника не останавливают нас. Батальон врезается в отступающих русских и в 12 часов 30 минут минует Федоровку, где атакует только что занявшие позиции батареи врага и берёт в плен несколько сотен русских солдат и офицеров.
Куда ни глянь — повсюду отступающие русские. Весь фронт обороны всколыхнулся и ударился в бегство. Но тут по нам открывают огонь из кукурузного поля. Головной танк подбит прямым попаданием. Расчет противотанкового орудия русских подавлен стрелками-мотоциклистами. Тягач, на прицепе которого наше головное противотанковое орудие, наезжает на мину. Темп охоты убыстряется! Но мы с опаской глядим вперед, понимая, что у Советов за пазухой не одна безотказно срабатывающая мина.
Перед нами городок или большое село под названием Терпение, которое перерезает текущая с севера на юг речка. Местность представляет собой отлогий спуск в восточном направлении. Тысячи русских наперегонки с нами несутся кто на повозках, неистово погоняя лошадей, кто на своих двоих, стремясь раньше нас оказаться у речной переправы. Вот они добегают до первых домов села, и тут дорога резко идет вниз, вынуждая нас нестись очертя голову. Русские в панике начинают разбегаться по домам или, стремясь укрыться, ложатся за плетнями и в придорожных канавах. На повороте валяются брошенные орудия, грузовики, мечутся перепуганные лошади. Шум, конское ржанье, всеобщий ужас, неразбериха… Вдобавок по нам открывают огонь из пулемета. Я различаю мост. Возле него на берегу скопилась огромная толпа отступающих русских, пытающихся любым способом оказаться на спасительном противоположном берегу. В хаос вмешиваются 2-см пушки разведывательного бронеавтомобиля, окрашивая красным прибрежную воду. Словно нож в масло, мы врезаемся в беспорядочную толпу русских. Стреляя направо и налево, к мосту приближается головной отряд. Паника и неразбериха достигают кульминационной точки. По мосту устремляется людская масса. В воде у моста пытаются спастись утопающие люди и лошади. До моста всего 50 метров. И вот наступает ужасный финал апокалиптической сцены. Как раз в тот момент, когда головной отряд достигает въезда на мост, а 2-см орудия в упор расстреливают толпу, словно гигантским серпом срезая под корень людскую массу, воздух сотрясает грохот, и я, словно в замедленной съемке, вижу, как вверх, размахивая руками, взлетают люди, деревянные балки, щепки, клубы дыма и секунду или две спустя тяжело плюхаются в перемешанную с речным илом воду. Враг подорвал мост, обрекая на гибель своих же.
Ощущая во рту отвратительный привкус серы, стою у места подрыва и в отчаянии ищу место, где бы перебраться через реку, чтобы помешать отступившим русским закрепиться. Хотя мы держим под огнем территорию на другом берегу, но примерно в трех километрах обнаруживаем небольшую высоту, где окапываются русские. Нам кровь из носу необходимо быть там — не дать успокоиться пришедшему в движение фронту.
В нескольких метрах вправо от моста обнаружен брод. Стрелки-мотоциклисты 1-й роты уже выбрались на тот берег и даже создали там небольшой плацдарм. И вдруг взрыв. Черное облако окутывает БРМ — пытаясь преодолеть реку вброд, она наехала на мину. Только сейчас мы поняли, что русские заминировали берег, причем сами же неоднократно натыкались на мины. Я указываю Бремеру на опасность и требую избавиться от мин, прежде чем мы начнем перебрасывать остальные силы на другой берег. Бремер, стоя от меня в паре метров, вдруг вопит не своим голосом:
— Да ты что? Не видишь, что ли? Ты же сам на мине стоишь!
Надо же! А я и не подозревал! Замер на месте, боясь шевельнуться — взрыв вполне может произойти даже от смещения нагрузки на мину. Кошмар!
В общем, вскоре все было в порядке, и мы поторопились покинуть эту негостеприимную местность. К 15 часам мы переправляем весь батальон через временный мост, и нам вместе с батальоном Витта удается создать плацдарм на 3 километра в глубину. Преследование врага продолжится завтра на рассвете.
У меня отлегло от сердца, когда я узнал, что наши потери — всего четыре человека и еще один боец, скончавшийся от полученных ран. Потери же Советов в разы больше, не говоря уже о захвате нами их матчасти и припасов. Пленных столько, что и не сосчитать — длиннющими колоннами они тянутся на запад. Ночью на участке батальона беспокоящий огонь противника. Судя по плотности огня, силы Советов на исходе.
Ход боевых действий, данные разведки, а также показания пленных — все свидетельствует о беспорядочном отступлении противника, вернее, его бегстве. Вероятно, на русских наседает танковая группировка фон Клейста, наступающая со своих днепровских плацдармов в юго-восточном направлении.
Еще ночью отзываю посты боевого охранения и провожу подготовку батальона к следующему дню. Мои бойцы понимают, что нам предстоит воткнуть рапиру в спину отступающих и что, скорee всего, в этом случае нам придется рассчитывать только на свои силы. Церемониться с противником нечего — Советы необходимо ошарашить, лишить всякой инициативы, разрушить их планы и нанести им сокрушительные удары.
Едва развиднелось, как я стал обходить наши позиции. Бойцы спали крепким сном прямо у орудий, машин и мотоциклов, завернувшись в брезент. Да, холодает в России, а у нас между тем нет зимнего обмундирования.
Как это всегда бывает, перед тем как принять решение, от которого напрямую будет зависеть участь моих подчиненных и боевьхх товарищей, меня начинает колотить словно в лихорадке, и я копчу сигарету за сигаретой. Именно ожидание боя, первого выстрела — самое тяжкое бремя для меня. Но это ощущение невыносимого давления извне вмиг исчезает, стоит только моим бойцам пойти в атаку на противника, а мне оказаться в гуще схватки.
Наши саперы продвигаются вперед. Они буквально обвешаны зарядами — минувшей ночью взорван переход через противотанковый ров в нескольких сотнях метров от нас. Теперь нам предстоит при помощи взрывов сгладить края рва, расположив грунт так, чтобы он образовал насыпь вроде временного моста. Стрелки-мотоциклисты уже готовы перемахнуть через ров. Тяжелые пехотные орудия и артиллерия уже успели пристреляться.
Стрелка часов неумолимо движется вперед, ночь отступает перед новым днем. Становятся различимы кусты и деревья. На плацдарм изредка падают мины русских. Со стороны колхоза Аккерман доносится крик петуха, возвещающий о наступлении нового дня. Я шагаю к танку и забираюсь на корму. Отсюда есть возможность обозревать все, что происходит за рвом, а заодно наблюдать за работой саперов. Наша БМР огнем своих орудий сумела подавить пулеметные гнезда противника. Таким образом, ничто не мешает нам преодолеть противотанковый ров. Как и ожидалось, русские в течение ночи отступили еще дальше, так что встретиться с их более-менее крупными силами предстоит часа через два, если не позже.
