– Вам должно понравиться у леди Хендерсон, – сказала старая дама. – У нее на вечерах можно встретить самых знаменитых людей Лондона. Даже ваш знакомый, герцог Олдкасл, и тот иногда…
Ксения перестала слушать. Они сели в такси, которое довезло их за пять минут, и девушка расплатилась, невзирая на протесты старой дамы. В особняке леди Хендерсон уже собралось много народу, и Ксения была рада увидеть среди гостей Роджера, который на этот раз явился без спутницы. Девушка хотела поздороваться с ним, но ей помешала миссис Ломакс, которая пожелала непременно представить ее своему родственнику. Тот оказался бывшим прокурором Эндрю Найтом и больше всего походил на ящерицу, втиснутую в слишком узкий костюм. Дряблая шея и выпуклые глаза довершали сходство.
– Рад с вами познакомиться, мисс, – церемонно промолвил Эндрю.
«Господи, ну и пугало! – мелькнуло в голове у Ксении. – Неужели миссис Ломакс решила, что он и я…»
– На кого это вы смотрите? – спросила у Роджера Денноранта его соседка, очаровательная синеглазая леди лет двадцати восьми, внешность которой портили лишь чуть более длинные, чем следовало бы, передние зубы.
– Это знакомая Ричарда, – отозвался он. – Та, о которой я вам рассказывал, Клэр.
– Неужели? Довольно дерзко было с ее стороны явиться сюда. Кстати, вы не передали Ричарду, что я его искала, потому что он так мне и не перезвонил.
– Поверьте, Клэр, я все ему передал, – спокойно ответил Роджер. – Но уж вам-то прекрасно должно быть известно, что Ричард…
– Да, Роджер?
– …обладает удивительной способностью забывать сделать то, чего ему не хочется делать, – смело договорил ее собеседник.
– Я знаю еще более удивительные способности, – парировала Клэр. – Например, связываться с женщинами, которые категорически ему не подходят. Чего стоит хотя бы эта потаскушка Нелли Райт…
– Клэр!
– Да, Роджер, привыкайте: сегодня женщины знают и не такие слова!
– О, я никогда не сомневался, что у торговок с Биллингсгейта
[17]
чрезвычайно обширный словарь, – учтиво возразил Роджер. – Но будет досадно, если все женщины захотят выражаться, как они.
– О да, разумеется, приличия прежде всего, – съязвила Клэр. – Кстати, я кое-что разузнала об этой русской мисс с непроизносимой фамилией и должна признаться, что покойная Нелли по сравнению с ней может считаться ангелом. Начать с того…
– Дорогая Клэр, – перебил ее собеседник, – насколько мне известно, вы давно замужем за Ником и вполне с ним счастливы. Что вам за дело до того, есть ли кто-то у Ричарда или нет?
– Ричард – большой ребенок, – воинственно объявила Клэр, тряхнув волосами. – Его семья погибла на «Лузитании»
[18]
, кроме брата, которого позже убили на войне, и самой старшей сестры. Но она, бедняжка, никогда не видела дальше своего носа, поэтому я всегда считала своим долгом заботиться о нем.
– Может, если бы вы меньше заботились о нем, но больше любили, вы бы сейчас были миссис Сеймур, а не миссис Трэвис? – сухо спросил Роджер. Он ничего не имел против Клэр и был вполне равнодушен к тому, что говорили о Ксении, но попытка принизить Ричарда, известного летчика и героя войны, которым он искренне восхищался, неприятно задела его.
– Туше
[19]
, Роджер, туше, – усмехнулась Клэр. – Ладно, если уж Ричард не хочет со мной разговаривать, придется вам кое-что ему передать. Так вот, особа, которая привлекла его внимание…
– Клэр, я никогда…
– Да-да, я знаю: вы нейтральная Швейцария, никогда ни во что не вмешиваетесь, и счастье ваших друзей вам совершенно безразлично. Например, вам все равно, что мисс, которая вскружила Ричарду голову, – дочь авантюристки и балканского диктатора, что ее мать была замешана в куче шпионских историй, что отца расстреляли австрийцы, кажется, в 1912 году… Вам этого мало? Может, вы собираетесь мне сказать, что раз человек не выбирает своих родителей, то и за поступки их не отвечает? Тогда как вам то, что сама мисс Ксения однажды хладнокровно убила человека, чтобы получить после него наследство? И это вовсе не выдумки, нет, не выдумки – я могу привести вам факты и назвать людей, которые подтвердят, что это правда. Ну так как? Вы будете меня слушать, Роджер? Вы обещаете передать Ричарду то, что я вам скажу? Потому что – клянусь вам – я ни минуты не буду знать покоя, пока эта особа будет находиться рядом с ним. Она уже убила человека, что ей стоит проделать это во второй раз? Судя по выражению вашего лица, вы все-таки готовы меня выслушать. Так вот, Роджер: запоминайте внимательно то, что я вам скажу…
Глава 24
Убийственный вечер
В молодости Эндрю Найт терпеть не мог званые вечера и предпочитал оставаться дома, но теперь, когда быть дома означало то же самое, что и быть в полном одиночестве, он пересмотрел свои взгляды. Леди Хендерсон, конечно, несносная трещотка, но она все же неплохая женщина и сумела созвать самых разных гостей, среди которых попадались прелюбопытные типы. Мисс Ксения, о судьбе которой так беспокоилась миссис Ломакс, оказалась настоящей штучкой, по выражению прокурора. Она поглядывала на Найта с любопытством, а по ее словам он уже успел заметить, что она далеко не проста и уж точно не глупа. На несколько его язвительных замечаний, которые отпугнули бы более робких барышень, она ответила утонченными колкостями, что привело Найта в хорошее настроение. Ему нравились женщины, которые умели за себя постоять, хотя сам он некогда женился на чрезвычайно робкой и стеснительной барышне, – которая тем не менее, выйдя замуж, вела образцово хозяйство и держала прислугу в ежовых рукавицах. На какую-то шутку Ксении он рассмеялся так громко, что подошедшая к ним миссис Ломакс не преминула послать родственнику укоризненный взгляд.
– Кажется, пришел мистер Мюррей, – сказала она, кашлянув. – Ты не представишь нас, Эндрю?
– Разумеется, Иви, разумеется, – сказал прокурор и повел дам знакомиться.
В глубине души мистер Найт приготовился увидеть, как Ксения отошьет настырного адвоката, но на самом деле она почти не обратила на Денниса Мюррея внимания, потому что услышала знакомый голос – и, обернувшись, увидела возле помпезного мраморного камина Уильяма Бедфорда, беседовавшего с кем-то из своих старых поклонниц.
– Скажите, сэр, у ваших героев есть прототипы? – спрашивала она.
– Как вам сказать… – глубокомысленно отвечал писатель, который прежде слышал этот вопрос не менее тысячи раз. – Дело в том, что публика обычно ставит между прототипом и персонажем знак равенства, но на самом деле все обстоит совсем иначе. Лучше всего пояснить на примере: допустим, писатель видит на улице красный грузовик. Он приходит домой и описывает в тексте… ну, скажем, белый легковой автомобиль. Да, вот так примерно это и работает. То, что создает писатель в своем воображении, на самом деле имеет с реальностью очень… э… мало общего.
