Недоверчиво глядя на нее, Сеймур кивнул.
– Значит, остается только пишущая машинка. Пожалуй, я сумею найти для нее подходящее место. В моей квартире есть несколько прекрасных чуланов, куда никто не заглядывает десятилетиями…
– Вы ничего не скажете Ксении? – умоляюще попросил Ричард. – Понимаете, она… Я бы ни за что на свете не хотел ее огорчать, – добавил он.
– Даже если бы вы и хотели это сделать, у вас ничего не получится, – без всякой улыбки ответила Амалия. – Потому что я вас просто убью. У меня была моя страна, были люди, которые меня любили, и дети. Теперь остались только дети, и за них – да, за них я пойду на все что угодно.
Она поднялась и стала искать взглядом чемоданчик для «ремингтона».
– Вы замечательная женщина, – искренне сказал Ричард. – Только вот с вашей стороны было… э… опрометчиво класть револьвер на стол. Если бы я был настоящим преступником, я бы очень легко мог до него дотянуться.
– Не сомневаюсь, – любезно ответила Амалия. – Потому, собственно, я туда его и положила. Мне было интересно, как вы себя поведете.
И тут Ричард не выдержал и впервые с начала беседы рассмеялся.
– Револьвер не заряжен?
– Разумеется. Другой, заряженный, я держала поблизости, но пустила бы его в ход, только если бы вы попытались меня убить.
– Знаете, – не удержался Ричард, – вы были бы восхитительным персонажем Дюма.
– В мои-то годы? Боюсь, Дюма ограничился бы одной фразой, говоря обо мне. Что-нибудь вроде «Мимо прошла баронесса, некогда знаменитая своей красотой, а теперь – только скверным характером».
– О нет, Дюма бы никогда так не написал!
– Перестаньте болтать глупости, лучше скажите мне, где чемоданчик от «ремингтона».
– А чемоданчика нет, – ответил Ричард. – Его и не было, когда я покупал машинку.
– В таком случае нужна какая-нибудь большая коробка, или оберточная бумага, или что-нибудь вроде этого.
– Зачем? Мы можем просто закинуть машинку в мой автомобиль и отвезти ее к вам, если вы так настаиваете.
– Ну да, а потом кто-нибудь совершенно некстати вспомнит, как какой-то джентльмен с длинными волосами и сопровождающая его дама в возрасте зачем-то таскали туда-сюда пишущую машинку. Так что ищите оберточную бумагу и бечевку, потому что в открытом виде я ни за что ее не повезу.
Следует сказать, что предчувствие не обмануло Амалию, потому что, когда она вместе с Ричардом возвращалась в его машине в Лондон, на одном из перекрестков рядом с ними остановился полицейский автомобиль. Джонни Сайкс сидел за рулем, а инспектор Хантер и сержант Бренард расположились на заднем сиденье.
– Добрый день, инспектор! – сердечно сказала Амалия, опуская стекло. – Я вижу, вам выделили транспорт?
– Ну, нашему транспорту далеко до вашего, – вздохнул Стивен. – Кстати, если вам интересно знать, вы оказались совершенно правы насчет Бедфорда. Он окончательно сознался в том, что мистер Возмездие – не он. Он уверяет, что только хотел подшутить над женой, которая нелестно отозвалась о его книгах, но она испугалась настолько, что умерла. Боюсь, нам придется его отпустить, и не исключено, что смерть миссис Бедфорд в конце концов признают обычным несчастным случаем.
– А что это у вас за сверток, мэм? – спросил Мэтью Бренард, с любопытством косясь на громоздкий предмет на сиденье автомобиля, запакованный в несколько слоев оберточной бумаги и перевязанный бечевкой.
– Это подарок, – ответила Амалия. – От мистера Сеймура.
– А сержант Бренард скоро женится, – неизвестно к чему сообщил Джонни Сайкс. – Ее зовут миссис Тэйлор, и она очень приятная молодая дама.
– Поздравляю вас, сэр, от всей души, – заметил Ричард. – И где же вы познакомились, мистер Бренард?
Мэтью порозовел и поправил очки.
– Она была свидетельницей убийства, – встрял инспектор Хантер, ухмыляясь.
– Э-э… Все не совсем так, – пролепетал Мэтью. – Точнее, совсем не так!
– Ну что ж, – глубокомысленно заметила Амалия, – это еще раз доказывает, что жизнь важнее смерти. До свидания, джентльмены. Желаю вам всего наилучшего, сержант!
Машины разъехались. «Роллс-Ройс» Ричарда свернул к Белгрэвии, а полицейский автомобиль двинулся по направлению к Скотленд-Ярду.
– Это она к чему сказала? – несмело спросил Джонни Сайкс. – Ну, про жизнь и про смерть?
– Да я не обратил внимания, – отозвался инспектор. – Давай-ка лучше поставим машину в гараж да завернем в пивную, пропустим по кружечке эля. Это будет интереснее любых рассуждений!
И трое полицейских выполнили свое намерение, и даже перевыполнили, если говорить о Джонни Сайксе и Стивене Хантере. Потому что Мэтью Бренард, как вы отлично помните, всем напиткам предпочитал молоко.
А в палате Ксении сидел красивый, похожий на мушкетера молодой человек со следами ожогов на теле и, держа ее за руку, думал, что его жизнь только начинается, потому что все, что было до этого, неважно – совершенно неважно.
