Ну вот, чтобы закончить тему, вспомню, что мы знали об афганской еде. Их сарбозы (солдаты) имели сухой паек болгарского производства (как и форму, и ботинки, и прочее из стран СЭВ, кроме СССР. Это была такая нагрузка в счет интердолга). Утром афганский солдат ел свежее мясо, кекс, бананы. В обед ему тоже готовили из свежатины. Они не хотели есть мясо животных, забитых не по их правилам, не по их вере и традиции, хранящееся в холодильнике. Афганские провиантмейстеры просто имели деньги и покупали все свежее. А на операциях, длительных, гнали с собой отарки овец. И специально выделяли для этого солдат. И еще: у моджахедов попадалась в сумках ореховая паста в тюбиках. Скорее всего американского производства. С ней проделывали такую шуточку: давали человеку поесть, а потом к обеду ему не хотелось садиться за стол – он был сыт. К чести афганской, их партизаны не травили колодцы, не травили еду. Этого не было.
Да, об этой фотографии. Она осталась у Сергея Белогурова. Сережа держал ее дома, на рабочем столе, под стеклом. И, бывало, приговаривал, глядя на «библейский» снимок во время наших встреч: «Зачем ты пришел в чужую страну, воин?» Видно, была такая мысль в снимке. Может быть, он и сейчас лежит там же, на столе в московской квартире его родителей. Сам же Сергей погиб в Косове в 2000 году, летом. Его убили свои. Десантники-миротворцы, скорее всего. Сергей был резок в оценках. Имел смелость подлеца назвать подлецом. Избили до полусмерти. И долго «не видели причины» отправлять в госпиталь доктора исторических наук, полковника, прошедшего Афган, Баку, Таджикистан. Я помню о тебе, Сергей. Но мы ведь встретились в 1986-м, осенью, в Кабуле. А теперь весна 1981-го. И вот где была сделана эта фотография...
Пянджский анабасис
Затеялась совместная крупная операция по «зачистке» сельской местности от душманов северо-западнее Кундуза. Там, отделенные полосой пустыни, прижимались к Пянджу, к речушкам, впадавшим в пограничную реку, несколько узбекских кишлаков. Вообще этот край, по замыслу афганских и советских провинциальных стратегов, пора было пошерстить. Дело в том, что моджахеды уже (в отместку за бомбоштурмовые удары и всевозможные «реализации разведданных», а также набеги) обстреливали заставы на советском берегу и, неслыханная дерзость, накрыли весьма успешно реактивными снарядами пограничный отряд в поселке Нижний Пяндж. Об этом, конечно, советские газеты молчали, как и о том, что советские пограничники уже в 1980 году стояли в массовом числе на афганской стороне, защищая южные рубежи. Тогда, в 1981 году, кстати, появился термин – «нежное южное подбрюшье», в которое могли вонзить нож. Кошмар какой-то! Нож в подбрюшье великой страны, в муде то есть! О, коварный Восток... Но если нет других объяснений, то и это проходило.
Я мог уйти на операцию со своими. С разведбатом или со взводом лейтенанта Наби Акрамова. Он уже в ту пору выделялся своей дерзостью и удачливостью. (О нем еще не раз вспомню.) Мог прокатиться неоднократно с вертолетчиками или, на худой конец, после «установления контроля» выехать в очередной вояж с боевым агитационно-пропагандистским отрядом. Но я выбрал десантников.
Стас Марзоев, не вдаваясь в подробности, обрисовал мне замысел действий десантников, а для дела был отряжен именно батальон майора Федора Кастрюлина, где Стас числился замполитом, а был, по сути, заместителем по боевым действиям!
– Почему мы бьем по хвостам? Связываемся с афганцами – уже утечка. Поднимаемся на вертолетах – курс определен. Видел дымки? Сигналят. Вышли на технике – за пять километров слышно. А вот смотри: вот сюда нас выбросят. Уйдем на глазах их разведки в пустыню, километров на пятнадцать. Оторвемся. Пересидим до ночи. А потом вот сюда. Дело только в скорости. Успеть до рассвета. И тогда либо они на острова уйдут, а это ловушка, либо к границе прижмутся, к реке, там их тоже можно достать. Как?
– Хорошо. А что, в этих кишлаках действительно есть «духи»?
– Афганцы клянутся, что есть. Они подойдут на технике вот сюда, когда мы свое дело закончим. И не будут мешать. А время мы им не указываем. Движение по нашему сигналу...
Я приступил к спешным сборам. Во-первых, пришлось маскироваться под десантника. Петлицы, эмблемы и «тельник» – полосатую майку мне любезно предоставил Стас. Командир хозвзвода из батальона Кастрюлина без особых сожалений выделил РД – ранец десантный – вещь очень толковую и просто необходимую. Все остальное у меня было свое. В том числе и хорошие, разношенные чешские ботинки. На обувь следовало обратить особое внимание, как я понял, «анабасис» обещал быть пешим.
Автомат, пистолет, четыре рожка (пятый пристегнут), две обоймы для «ПМ», две гранаты «РГД», граната «Ф-1», две ракеты сигнальные, дым красный, штык-нож – оружие и боеприпасы. Фотоаппарат, пять пленок, ножницы, блокнот, ручки шариковые, простой карандаш – это профессиональное.
Очки-консервы, кусок легкой прозрачной ткани, моточек парашютной стропы, нитки, иголки – этому жизнь научила.
Индивидуальная аптечка (плюс еще два тюбика промедола), индивидуальный перевязочный пакет, пузырек со спиртом (граммов 50), эластичный бинт и жгут, синтомициновая мазь – чем черт не шутит! И кусочек «черняшки» – опия-сырца, небольшой, с вишенку размером шарик...
Фляга, три банки каши, две банки тушенки, пачка галет. Голодным не останусь. У ребят еда, конечно, найдется, но на халяву идти неприлично. Еще пачку чая индийского (он продавался в «чекушках») и пачку сахара – это я отдам на первом же ночном привале, когда вскипятят чай.
Носки х/б – две пары, полотенце. Все.
Мне не нести мины, пулеметы, патроны. А с этим весом, думалось, не отстану от тренированной десантуры. Так оно и было, но я понимал, что в отличие от солдат иду налегке. Правда, им было по восемнадцать-девятнадцать, но кой черт войне разница, сколько тебе лет. Вышел в поле – живи как свинья! Но все же в тридцать один год я для них уже был «старый».
К вечеру выяснилось, что вертолетов не будет. Погода не позволяет. Но дело было не в погоде. Кислица внес ясность. В том районе, куда предполагалось десантироваться посадочным способом, недавно засекли зенитно-пулеметную установку. И решили не рисковать. Так было. (Иногда даже раненые погибали от потери крови, а вертолетам не давали «добро» на эвакуацию из штаба ВВС армии. Позывной – «Помпа», прошу запомнить. Это к тому, что в мемуарной литературе по Афгану описывается случай, когда командующий 40-й армией, спасая раненого зампотыла, с помощью весомых угроз и суровых посулов все же сумел вызвать вертолет в район боевых действий. Но ведь это был Борис Громов!) Наверное, с точки зрения военной это было правильно. Но в мозги советских людей был вбит миф о всемогуществе и всепогодности советской военной авиации. Реальный же подход усиливал шизоидность, и без того расцветающую на почве подобных войн, когда во всем мире – мир, а ты в окопном дерьме.
С рассвета на бронетранспортерах рота вышла по направлению к Чардаре и, проскочив еще километров пятнадцать по грунтовке, была высажена на краю уходящего к горизонту такыра – чешуйчатой глинистой пустыни. Это хорошо. По такыру легче идти, чем по песку.
