В 1888 году он окончил Петербургский университет с золотой медалью. Все прочат блестящую карьеру математика, профессуру. А Снесарев уходит в военное училище. Через год – подпоручик, и семь лет тянет лямку пехотного офицера. Вдруг начинает заниматься, очень серьезно, оперным пением, и его приглашают петь в Большой театр. Продолжает военное образование в академии Генерального штаба и заканчивает курс по первому разряду. Все, кажется, столичная жизнь обеспечена, а его в Туркестанский военный округ на должность старшего офицера по поручениям.
И вот тут многое проясняется: служба-то началась с военно-дипломатической миссии. Памир, Индия. Непрост этот штабс-капитан, если его на обед приглашает вице-король Индии лорд Керзон, да еще просит спеть.
Теперь считаем годы: родился в 1865-м, университет окончил в 1888-м военное училище – через год. Семь лет службы – это уже 1896-й. Три года академии Генштаба. В Туркестан назначают в 1899 году. А в 1904-м подполковник Снесарев – востоковед с европейским именем, владеющий четырнадцатью языками. Когда успевал, если сам все углы на Памире, в Кашгаре прошел? Ну, хорошо, языки, а труды? Книги, статьи? И ответ у меня один – талантливому человеку Шамбала свои секреты открыла и над ним свою защиту держала.
Считайте: во время Брусиловского прорыва дважды ранен и контужен, после революции, когда офицеров на штыки поднимали – его солдаты избрали командиром корпуса. В Гражданской войне участвовать не пожелал, но когда немцы пошли в наступление, принял Северо-Кавказский округ и тут, при обороне Царицына, столкнулся с Ворошиловым и Сталиным. Едва выхватили из-под расстрела, уже приговорен был по всей форме! В 1919 году Снесарева назначают начальником академии Генштаба РККА, правда, через год отстраняют, понятно, царский генерал. А дальше еще загадочней: через семь лет ему присваивают звание Герой Труда, а в тридцатом году приговаривают к расстрелу, но заменяют Соловецкими лагерями, десятью годами. Кто мог заменить? Догадываетесь? Через четыре года освобождают и до самой его смерти в тридцать седьмом блокируют любые контакты с внешним миром. Нет такого ученого Снесарева – есть прощенный, условно-досрочно освобожденный враг народа.
А вывод по Афганистану у него был вот какой: сам по себе, без намерения взять Индию, он никакой ценности не имеет. Хотите иметь войну лет на шестьдесят вперед – воюйте афганцев. А привлечь их можно, только поддерживая в борьбе против любых захватчиков. Другими словами – крест на мировой революции на всем Востоке. Есть, правда, еще одна загадка.
В девятнадцатом году Афганистан заявляет о независимости, и англичане организуют экспедицию с двух направлений. Через Пенджаб на север и через Мерв на Герат. Именно в это время Снесарев вновь появляется в Туркестане. В Афганистан идет через Термез оружие, золото, аэропланы. В Кабуле под турецкими именами появляются наши советники, в тылу у англичан поднимается пуштунское восстание, их экспедиционный корпус громят под Мервом. Кстати, его знаменитый «Авганистан» впервые и прочитан в виде лекций в Ташкенте, хоть потом про это и умалчивалось. Писали, что это были лекции для слушателей Академии РККА.
Аллахвердиев уже было собрался дополнить рассказ Михаила романтической историей о том, как штабс-капитан Снесарев завладел сердцем легендарной красавицы Евгении Зайцевой, дочери начальника Хорогского поста, но Рубцов тронул его за плечо и повел головой к выходу из пещеры.
В туннеле нарастал звук неторопливых, тяжелых шагов.
Кто там идет, с чем? Акбар повернулся к Джуме и Рубцову. А у них уже руки за спиной, головы опущены. И боец рядом, пулеметчик, в такой же позе сидит. Значит, усики уже разогнули?
– Миша, «эфки»?
Горшенев, не поднимая глаз, кивнул. А Рубцов хищно оскалился:
– Если что – на всех хватит.
Из черного проема снова вышел Султан. Один. Слышно было, как удалялись шаги охранников по туннелю.
– Сейчас постройтесь, так же, как вы шли по… – запнулся на полуслове, очевидно сообразив, что значат молитвенные позы Горшенева и Рубцова. – Успокойтесь, все в порядке. Нам не нужна ваша кровь. Не делайте глупостей. Я прошу тебя, капитан. Я выведу вас отсюда. Вам вернут оружие, там, наверху. Идите за мной.
На этот раз шли значительно дольше, сначала протискиваясь по каменному лабиринту, потом увязая в раскисшей глине, а потом вовсе по колено в воде. По осклизлой лестнице, подсаживая друг друга, выбрались в ночь, на ледяной, пронизывающий ветер. Султан сдержал слово – оружие было свалено здесь же у заброшенного колодца. И место, слава Богу, даже в непроглядной тьме было узнаваемо. Аллахвердиев приложил к губам промокший рукав. И не надо никакого другого ориентира: горько-соленая влага. Вон куда занесло! На караванной тропе от северного склона Зави-Зард только четвертый колодец, Гильзайкудук, соленый. Свалять дурака? Попросить сориентировать? Нет, лучше промолчать.
– Кто поведет группу? Я буду говорить с одним.
После короткой паузы к моджахеду поднялся Горшенев.
– Хорошо, капитан, бери эту трубку, так распорядились ваши шефы. Выходи на связь, только когда рассветет. А теперь – уходите. Мы взорвем выход. Этот путь больше не существует. Идти по тропе. Через пять-шесть километров забирайте влево, выйдете к реке. Там и поговорите с теми, кто вас сюда послал.
Не тот был случай, чтобы душевно прощаться, но очень насторожил Аллахвердиева тон Султана. Не сказал, а будто сплюнул нечистое. Акбар шагнул навстречу, не обращая внимания на то, что моджахед предупредительно поднял руку, мол, не подходи.
– Султан, только один вопрос: эта пещера должна была стать нашей могилой, да? Что изменилось? Что еще придумали?
– Уходи. Ваши идут быстро. Хотя ты не собьешься. Тебе ведь известны эти места?
– Известны – Гильзайкудук. Впереди Кулух, граница. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Да, могла. Этого требовали ваши хозяева. Но мы им не подчиняемся. Сначала имам хотел оказать им эту услугу, но потом раздумал. Сказал, что это богопротивное дело. Его воля священна. Уходи, ну…
– Ухожу. Спасибо. Может быть, увидимся. Вы ведь здесь серьезно обосновались? Кто твой имам, мюрид?
– Чтобы это понять, нужно быть с нами. Но вы свою партию сыграли. Ваша страна гибнет. Иначе бы вы отсюда не ушли. Теперь наша очередь.
– Чья, Султан?
– Коль выживешь, ищи тех, кто борется против иудеев и крестоносцев, за Великий Халифат. Поймешь. Недолго осталось. Ищи основу.
Под ногами коротко и туго ударила земля. Султан резко повернулся и исчез в темноте, а Аллахвердиев вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение к плечу.
– Акбар, ты чего? Это я. Взорвали выход, да? Эге, да они уже испарились? Тебя ждем, а то бойцы уже ропщут, что ты с «духами» остался, – Горшенев покрутил головой.
– Нет, Миша, не возьмут нас в воины Аллаха. Тем более что тут имам объявился.
– Ба, исмаилиты?
– Нет, посерьезней. Те – философы и мистики. А эти, похоже, профессиональные революционеры. Только исламские.
