– А если у меня нет убеждений?
– Не лукавьте. Потому-то на вас и обратили внимание, что есть. И по любому поводу. Вы – вечный оппозиционер.
– Комплекс Иуды? Благодарю.
– Разве я не прав? Даже здесь вам все поперек!
А задания были простые и даже очень совместимые с работой в газете. Обратить внимание на демократические движения. Выразить свое отношение к созданию украинской армии, непременно в беседе с радиокорреспондентом, который будет вести опрос у Золотых ворот. Помочь опубликовать серию материалов о декабристах-южанах. Написать о женщинах на афганской войне для популярного журнала. Как-то передали видеокассету с документальным фильмом «Афганское сражение» и попросили показать ее в студенческой среде. В меру правдивый фильм, снятый англичанами в сороковой армии и у моджахедов под Кандагаром. Там «духи» собирались воевать до победного конца, с минометами и автоматами, а советские воины на фоне «Ураганов» и пикирующих на кишлаки «сушек» благодушно заявляли о бессмысленности войны в Афганистане.
Позже, в Северной группе войск, ориентировали на публикацию материалов о бедственном материальном положении офицеров и отношении поляков к памятникам Великой Отечественной войны. В Санкт-Петербурге заказали несколько зарисовок о вьетнамской диаспоре для совершенно непопулярной газетенки, снабдили информацией о нелегальном вывозе через финскую границу органов для пересадки. Потом предоставили опасно-подробные сведения о «роялистах» – группе солидных людей, державших в своих руках массовую торговлю импортным спиртом для примусов, которым всласть упивался пролетариат в начале девяностых годов. Гениальные операции проворачивали в полуживой Северной столице ее новые хозяева. Вот с тем же спиртиком. Всенародно любимый телеведущий вдруг ошарашил народ известием о том, что в ближайшие дни власти запретят продажу «Рояля». И ринулись «язвенники и трезвенники», так, на всякий случай. Скупали десятками литров. А пойло, как торжище новгородское, не оскудевает! Еще бы! В устье Невы стояли танкеры, залитые «Роялем» под завязку. Надо было продать. И продали.
Летом 1994-го Георгий организовал Аллахвердиеву командировку в Таджикистан. Кому-то, очень дальновидному, понадобились немедленные отклики на теракты против российских военнослужащих, информационная поддержка казачьей (!) общины в Душанбе. Аллахвердиев «отбился» небольшой, весьма поверхностной корреспонденцией.
– В начале прошлого века в Санкт-Петербурге решался, да не решился вопрос о создании на российско-афганской границе казачьего войска – «Амударьинского», по названию порубежной реки. Но, как говорится, казацкому роду нет переводу, и через 90 лет в Таджикистане была создана казачья община – «Амударьинская линия».
Летом 1991 года, когда сплачивались в добровольный союз душанбинские наследники казачьих традиций, было не до шуток и маскарада. В Таджикистане разгоралась гражданская война. И в это тревожное время, когда демисламисты открыто заявляли, что русскоязычное население республики может сыграть роль «живого щита», кандидат исторических наук, знаток Востока Виктор Дубовицкий объединил вокруг Свято-Никольского православного собора в Душанбе несколько десятков потомков донцов, кубанцев, оренбуржцев, забайкальцев.
– Давайте вернемся в июнь 1991-го, когда все начиналось, – сказал атаман есаул Виктор Дубовицкий. – Известно, казаки – «за Веру, Царя и Отечество», а тут парад суверенитетов… Казаки от своей свободы никогда не отказывались, но и волю других уважали. А объединились мы прежде всего потому, что необходимо было противостоять бедам, помогать друг другу, нуждающимся. Казачья молодежь ночами работала в городских пекарнях, пора была военно-митинговая… Удалось решить вопрос с продовольствием для сотен соотечественников. Не чурались самой тяжелой работы, помогали больным и немощным. Особой заботой был православный храм – поддерживали здесь порядок и чистоту, готовили к праздникам, ремонтировали.
– На собраниях общины доводилось видеть офицеров Российской армии, прапорщиков.
– Мы поддерживаем товарищеские связи с российскими пограничниками, 201-й мотострелковой дивизией. Тридцать общинников были направлены в военные училища России, большинство из них уже служат в Российской армии. Некоторые вернулись и продолжают ратный путь в Таджикистане.
К его удивлению, корреспонденцию напечатали в нескольких региональных газетах, а главное: таджикистанские казаки стали объектом паломничества молодых российских журналистов.
На вопрос Георгия о перспективах «Амударьинской линии» Аллахвердиев ответил без колебаний:
– B казаки-разбойники им играть не дадут. Героин – забота национальная. Будут жить, пока наши пограничники стоят. А потом или перебьют, или по тюрьмам рассуют.
– Кошачий глаз? – хмыкнул в трубку Георгий. – Может быть. Но не так скоро. Кстати, на днях встречайте нашего друга и посылочку. Мы вас не забываем.
«Наш друг» действительно нарисовался у черных железных дверей корпункта уже через день. Умеют прислеживать! Ну-ну, проверьте. Аллахвердиев с минуту изучал в глазок плотного краснолицего мужика лет тридцати, уделив особое внимание двум объемистым чемоданам. Так в командировки не собираются. Это из области: «Я к вам пришел навеки поселиться». Так и вышло. Гость, попросивший чуть ли не с порога говорить громче по причине глухоты, отрекомендовался корреспондентом «Педагогического обозрения» и протянул Акбару плотный конверт.
Читая «дружеское послание», Акбар трижды порывался набрать московский номер Георгия, потом тихо матерился, но в конце концов достал початую бутылку «Золотого ангела» – вонючей импортной водки, пошел на кухню, чтобы по-человечески встретить гостя. Точнее, нового хозяина корпункта на два ближайших месяца. Если все будет хорошо.
Воистину, спасая душу – теряешь то, для чего она создана! С прочтением письма предлагалось незамедлительно убыть в Махачкалу, что само по себе было неплохо – родной город! А там заняться освещением деятельности местных ревнителей ислама, в просторечии именуемых ваххабитами. Вот это было значительно хуже. Христианский социализм – сущий бордель по сравнению с исламским коммунизмом!
Несколько озадачил предписанный маршрут. Поездом до Ташкента, затем в Ашхабад и Красноводск (недавно переименованный в Голову Всех Туркмен – Туркменбаши), морем до Баку и вновь на поезде в Махачкалу. Блин, в Москву через Париж было бы удобней! Тем более что уже в Ташкенте едва не арестовали за попытку незаконной торговли валютой. Ничуть не сомневаясь, Аллахвердиев хотел расплатиться долларами в привокзальном ресторанчике и получить сдачу узбекскими сумами. Едва откупился от плотных, ежиком остриженных и очень агрессивных агентов местной безопасности. Они же, получив за углом сто баксов на двоих, вежливо просветили, что подобный способ оплаты мог обойтись в пять лет колонии строгого режима. Только в Дагестане, который упорно хранил звание «советского», Аллахвердиев понял – предписанный маршрут должен был возвратить его к «реалиям Востока на постсоветском пространстве». С двумя из этих реалий – чесоткой и вшами, подхваченными в пути, – он боролся дома.
