– А ты думал увидеть нежных юношей с книжками и четками. Будь осторожен: среди них немало бывших офицеров Наджиба. Впрочем, твоя задача смотреть. Мне бы такую роль, а? Не бойся, здесь никто не вспомнит твое прошлое. Главное, что ты не еврей и не американец! Да и тебе не советую узнавать старых знакомых. И еще, их корреспонденты, как и ваши, военные, носят оружие. Не отказывайся. Не тот случай…
* * *
…Разрывая руками колючий песок, Акбар надеялся спасти легкие от адской удушающей смеси горящей резины, дизтоплива и уксусной кислоты. Отползти от горящего грузовика не было ни сил, ни возможности. Те, кто попытался это сделать, лежали шагах в десяти, прошитые пулеметными очередями.
Ядовитый дым был гибелью и спасением одновременно. Выждав, когда очередной черный клуб накроет его, Акбар вытянул плоскую фляжку с остатками чая и вылил у носа и рта. Теперь главное – лежать тихо. К машинам эти чертовы хазарейцы не пойдут, от жара начали потрескивать патроны, а там, глядишь, рванет и посерьезней. Рвануло! И не единожды. Да так, что распластанные тела живых и мертвых оторвались от песка, нелепо размахивая руками. Стена огня выросла справа и слева, от головной части колонны.
Сознание медленно возвращалось к Аллахвердиеву в виде желания избавиться от мягкой тяжести, давящей на затылок. Он судорожно попытался вытянуть голову и едва не задохнулся от липкой, дурно пахнущей массы, залепившей лицо, и в отчаянии заколотил ногами. Очевидно, заметив признаки жизни (мертвые ногами не сучат), его крепко захватили за лодыжки и протащили по шершавому песку, обдирая кожу на подбородке. Акбар приготовился к самому худшему. С пленными талибами хазарейские сепаратисты не церемонились – бросали в железные контейнеры живых и мертвых без разбора, утаптывая биомассу до отказа. Не откажешь в изобретательности: наглядно, поучительно, весело слушать стоны врага, и хоронить не надо.
– Эй, хабарнигар, живой? Ну, очнись, повезло! – на голову полилась теплая вода. – Смывай кровь. На сегодня, похоже, все кончилось. Ранен? Нет? Держи фляжку.
Рыжебородый курсант, тот, что казнил пленного в «Джемале», пригибаясь, выскочил из кювета и, петляя, побежал туда, где беспорядочно трещали автоматные очереди и лопались ручные гранаты. Акбар осмотрелся: на дороге по-прежнему чадили грузовики, впереди метались фигуры в белых рубахах, а вытащили его из-под разорванного почти надвое тела. Вот откуда этот запах – содержимое кишечника. Через силу приподнявшись, Акбар на коленях подобрался к своему спасителю. Мертвый, он защитил его от осколков и ударной волны. Повинуясь подсознательному приказу, Акбар собрал остатки сил и перевернул погибшего моджахеда лицом к небу. Пусть смотрит на обитель Господа – место в раю ему обеспечено. А кишки у всех одинаковые! На тыльной стороне ладони мертвеца Аллахвердиев увидел татуировку: восходящее над горами солнце, окруженное словом «Дагестан». Из расстегнутого подсумка убитого торчал уголок какой-то книжки, «ин кварто», в кожаном переплете. Скорее всего, «Спутник моджахеда» – универсальное руководство по ведению джихада всеми доступными средствами, днем и ночью, в любой стране. Еще в «Джемале» Аллахвердиев не мог отделаться от подозрений, что этот справочник молодого диверсанта был во многом скопирован с легендарного «Спутника партизана» издания 1942 года. Только вместо речей Калинина и Сталина в нем содержались избранные суры Корана и фетвы пакистанских и саудовских улемов о смысле и сути джихада. Ведь очень важно знать, когда и кого можно убить без греха и можно ли пожертвовать собственной жизнью без тени сомнения, что ты, в конечном счете, самоубийца. Фетвы давали разъяснения и благословения на все случаи незатейливой моджахедской судьбы. Как правило, в этих же «Спутниках» джемальцы носили квитанции на получение оружия и справки о выплате закята (налога в пользу неимущих). Кстати, других документов они здесь и не имели.
Квитанции он действительно обнаружил за отворотом обложки. Там же, в замшевом чехольчике, помещались два тонких карандаша в узорных серебряных футлярчиках кубачинской работы. Повинуясь наитию, Акбар наугад раскрыл книжку. Бледный след графита вился между пробелами типографских строк. Автор вел записи на русском, используя арабскую графику, очевидно, желая тем самым затруднить любопытство посторонних. К тому же изучение языка Пророка поощрялось.
«…сказал, что я раздумываю над бесплодным, и это может погубить в опасный момент. Еще пророк Йса осуждал сомнение. Не трать время на то, чтобы срыть гору. Взойди на нее. Нет пользы рассуждать о жизни и смерти. Живи и умри – все прояснится в свой черед…» Интересно, мавлави сделал сравнение христианских монахов с моджахедами. «Посмотри, они не курят, не бреются, воздержаны в пище, некорыстны. Главное их занятие – труд и молитва. Если бы еще они обратились к Аллаху. Но это внешнее, поскольку они упорствуют в заблуждении и даже укрепляют его. Как можно верить в то, что Аллах зачал равного себе в земной женщине, и потом еще отдал своего сына на казнь! Как понимать? А вот как. Это заблуждение выгодно для тех, кто угнетает людей. Господь терпел и нам велел – что может быть лицемерней этого заявления. Как может Аллах терпеть урон? Испытывать свои создания, возлагать на них бремя – да! Но кто Ему причинит боль!»
– Акбар, из тебя точно не получится моджахед! Меня предупреждали! Братья добивают этих желтых кафиров, а ты читаешь здесь, на трупе? Не умри от опечатки, – незаметно подошедший Султан был явно взвинчен.
– Учи своих детей, – в тон ему сорвался Акбар, – этот труп – мой земляк, он спас меня. Мои осколки в нем. На, забери бумажки – все, что от него осталось.
– Твой земляк – шахид. Он уже в раю. А ты боишься смерти. Боишься, вижу.
– А ты не боишься?
– Здесь – нет. Да, если ты решил благодарить кого-то еще, кроме Аллаха, за дыхание в своих ноздрях, то молись расчету «Града». Это они вас отбили.
– Голову они мне отбили, – буркнул Аллахвердиев. – Считай, я им барана должен, когда в Бухару войдем. Не раньше. Ты лучше бы посоветовал этим студентам дорогу чистить заранее. Знаешь, в сороковой армии был такой термин «превентивный огонь»? Это когда лупят налево-направо за полчаса до прохода колонны.
– Знаю, – серьезно ответил Султан. – Поэтому вы и проиграли. Так всегда поступают неверные. Они сами куют нам бойцов. Американская модель. После таких ударов человек готов расплавить себя в джихаде. Вставай. Можешь идти?
– Могу. Благородные войны закончились с рождением Каина. Ничего, они скоро научатся жестокости. Жизнь заставит. А там – палка о двух концах.
Через три дня в Кандагаре Аллахвердиев приступил к чтению записок погибшего моджахеда. Бисерный, почти каллиграфический почерк выдавал в покойном человека вдумчивого и педантичного. А пробелы между буквами – стремление быть понятым. Отдельные заметки были написаны латинскими буквами. Удобно было и то, что каждый эпизод или важная, по мнению автора, мысль была обозначена порядковым номером.
Охотников мешать занятиям Аллахвердиева было немного. Дело в том, что на лице, шее и руках Акбара высыпали розовые, с белым налетом пятна. И его спешно поместили в подобие изолятора. Еду оставляли на пороге мазанки. Местный Абу Али ибн Сина мудро решил, что время покажет, проказа это или лишай. У самого Акбара на этот счет никаких сомнений не было: своей рукой вводил в ягодицу малопочтенный индийский препарат, на который его организм реагировал вот такого рода аллергической реакцией. По правде говоря, тут не в дневнике была суть. Пучеглазый араб «Че» пристегнул курсантов «Джемаля» к новому авантюрному походу в Фарьяб. Акбар же действительно боялся смерти на чужой земле, поскольку не получил иного указания на этот счет от Создателя миров.
