* * *
И спустя считанные мгновения кавалер Харад де Крог, мирно завтракающий в покоях командира нарвской крепости вареным цыпленком, и запивая его прохладной мальвазией, закашлялся, вскочил со своего месте и, вытирая руки о штаны, выскочил на изгибающуюся вдоль внешней стены дома деревянную лестницу:
— На стены, бездельники! На стены!
Кнехты, занимающиеся во дворе цитадели сугубо мирными делами — чисткой кирас, заточкой мечей, штопаньем штанов или просто созерцанием плывущих по небу облаков, лежа в привезенном для коней свежем сене воззрились на своего командира с немым изумлением.
— А ну на стены! Бегом, бегом, ротозеи! — рыцарь схватился было за пояс, на котором у него обычно висел отцовский меч, но нам ничего не имелось: одеться командующий еще не успел, пребывая в одной лишь длинной ночной рубахе и мягких войлочных тапках. — На стены!
Латники, не очень понимая, в чем дело, и тоже не утруждающие себя надеванием кирас и шлемов, стали подниматься со своих мест и тянуться к укреплениям — приказ есть приказ.
— Заряжай пушки! Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! — подгонял их бредущий сзади в одном исподнем командир.
Кнехты, проклиная де Крога, затеявшего учения в неурочный час, стали занимать места на стенах, выставляя над каменными зубцами алебарды и забивая пороховые заряды в пушечные стволы.
— Пали!
Крепость загрохотала и окуталась дымами — черкнув через реку, ядра выбили крошку из каменных стен Иван-города, взметнули землю у ее основания, расплескали воду, до полусмерти напугав выгружающих улов рыбаков и проплывающих по стремнине на трех лоймах купцов.
— Заряжай пушки! Пали!
Ядра опять пересекли реку, шлепая куда попало на русской стороне.
— Стой! Не стрелять!
Кнехты, отскочив от пушек, с изумлением воззрились на своего командира. Харад де Крог с не меньшим изумлением уставился на них, потом осмотрел себя. Потом подскочил к краю стены и выглянул наружу.
— Вот черт! — с облегчением перекрестился он, поняв, что никого не задел и грозно рыкнул на латников: — А ну, идите отсюда!
Он еще раз выглянул наружу, непонимающе тряхнул головой, пожал плечами и пошел назад в покои, сопровождаемый похожим на шуршание перетекающего под порывами песка смешком.
К тому времени, когда из города примчался бургомистр, кавалер де Крог успел одеться и чувствовал себя уже не так глупо, как с утра, когда на него сошло странное умопомрачение. Поэтому расфуфыренного и потного толстячка, воображающего себя правителем Нарвы командующий принял у себя в кабинете спокойно, с достоинством и даже некоторой холодностью.
— Что у вас происходит, господин де Крог?! — забыв поздороваться, вскричал дорвавшийся до власти купчишка. — Весь город взбудоражен! Какая-то стрельба, пушечная канонада, летающие над рекой ядра. Что это за чудеса?!
— Успокойтесь, господин бургомистр, — презрительно усмехнулся командующий крепостью. — Подумаешь, случайно разрядилось несколько пушек? Никто не пострадал, никакого урона не причинено ни мирным сервам, ни русским пределам. Экое волнение из-за такого пустяка?
— Пустяка?! — подпрыгнул на месте, словно надеясь показаться выше, чем на самом деле, толстяк. — Вы называете стрельбу по русской крепости пустяком? А если на ней тоже «разрядятся» пищали?
— Не беспокойтесь, господин бургомистр, мы сможем быстро сбить их пушки со стен и из башен.
— Выбить… — поморщившись, повторил толстяк. — Вы выбьете, потом они, а потом заодно разровняете весь город с землей? — он пробежался по кабинету, иногда повторяя свои забавные подпрыгивания. — Я надеюсь, подобных случайностей в вашей крепости больше не произойдет?
— Разумеется, господин бургомистр, — поднялся из-за стола де Крог. — Это была всего лишь досадная случайность.
Заглаживая оплошность, он решил проводить городского главу до ворот цитадели, а после того, как они захлопнулись, с облегчением приказал:
— На стены! На стены все! Заряжай! Пали!
И выплюнутые полусотней стволов ядра опять застучали по стенам Иван-города, земле вокруг него и воде холодной Наровы.
— Заряжай! Пали! Вон от пушек все! Вон! Пошли вон отсюда!
Командующий крепостью отошел к стене башни, прижался к холодному камню лбом, потер пальцами виски, пытаясь понять, что происходит. Почему он отдал приказ стрелять по русским? Откуда эта злость? И откуда исходит жизнерадостный хохот, что звучит у него под ногами.
— Господин де Крог! — подбежал к нему встрепанный кнехт, без шлема, но зато упрятанный в кирасу. — Там, у ворот стучится бургомистр.
— Пусти, — справился с собой рыцарь, выпрямился, расправил плечи и шагнул навстречу толстяку.
— Что, опять? — издалека заорал тот. — Я видел это сам!
— Это был всего лишь приветственный салют, господин бургомистр. Вы можете убедиться сами: никто не пострадал.
— Да вы что, с ума сошли, де Крог?! Вы хотите устроить в нашем городе войну?! Вам мало крови?!
— Будьте любезны заткнуться, господин бургомистр, — вежливо, но твердо попросил командующий. — Не вы меня сюда назначали, не вам я подчиняюсь. Если вам что-то не нравится, жалуйтесь магистру Фюрстенбергу.
— Ваш магистр удрапал от русских с такой скоростью, что теперь неизвестно, где его искать!
— Вот бегайте за ним, и жалуйтесь, — устало посоветовал дворянин, отвернулся от бургомистра и направился в свои покои. В настоящий момент он мог придумать только один способ избавиться от странного наваждения, случившегося с ним уже второй раз на дню — напиться, и рухнуть в постель.
Наверное, Харад де Крог, командующий крепостью Нарвы именем магистра Ливонского Ордена, так толком и не понял, сколь силен и коварен был враг, с которым он вступил в борьбу. Его тело взбрыкивалось в самый неожиданный момент, поднимаясь на ноги, и выходя на лестницу с громким кличем: «К оружию!». Зачастую это происходило днем или утром — и перепуганные кнехты мчались к пушкам с полотняными мешочками пороха и тяжелыми чугунными ядрами, кои вскоре уносились в направлении русского берега. Реже подобная мысль возникала в голове ливонского дворянина ближе к вечеру, когда он уже успевал залить себе в глотку кувшин или два терпкого красного вина — и тогда он выползал на лестницу на четвереньках, мыча нечто непотребное и тыкая пальцем в сторону Иван-города. В такие моменты защитники цитадели старательно не оглядывались в сторону своего командира, делая вид, что ничего не видят и не понимают.
Разумеется, де Крог никоим образом не наказывал своих воинов за подобное «непонимание». Ему хватало и того, что вокруг крепости постоянно дежурила стража Нарвы, готовая взять под арест любого, покинувшего стены бастиона, что бургомистр регулярно появлялся у ворот, выкрикивая проклятия и оскорбления — но ему уже давным-давно пришлось отдать приказ не пускать городского главу внутрь укреплений. Самым странным кавалеру казалось то, что Иван-город никоим образом не отвечал на регулярные обстрелы через реку. То ли воевода видел, что перелетающие Нарову ядра не причиняют русской крепости сильного вреда, то ли они просто не успевали вывести на стены пушкарей и начать стрельбу за время одного-двух залпов, которые давала ливонская крепость, прежде чем замолкнуть снова на день или два.
