Роману показалась странной такая логика, но заострять на ней
внимание он не стал, лишь сказал:
— Уже тем эта Глаша хороша, что ненадоедливая.
И едва он это промолвил, как снова раздался звонок, на этот
раз телефонный. Разумеется, звонила Глафира.
— Олимпиада, почему ты мне не открыла? — строго спросила
она.
Липочка растерялась и залепетала что-то про крепкий сон и
плотно закрытые двери спальни.
— Не ври, — отрезала Глаша. — Вы с Ваней ругались. Я
слышала.
— Бог с тобой, мы никогда не ругаемся с Ваней, — обиделась
Липочка. — К тому же Ванечки дома нет.
— А где он?
— В командировке.
“В командировке опять, подлец”, — ревниво подумала Глафира и
сообщила:
— Иду к тебе. Открой мне.
Пока Липочка испуганно хватала ртом воздух, Глафира бросила
трубку.
— Что случилось? — спросил Роман.
— Глаша идет сюда.
— А вы можете ее не впускать?
— Это исключено, — прошептала Липочка, но объяснить причины
не успела; в дверь яростно забарабанили.
— Куда мне? — запаниковал Роман.
— Оставайтесь на кухне, — бросила Липочка, устремляясь в
прихожую.
Глафира ворвалась в квартиру и сразу понеслась в спальню.
Чуяло, чуяло ее сердце, ох как чуяло. Увидев аккуратно накрытую покрывалом
кровать, она разочарованно вздохнула, но надежд не утратила. Эта Липка слишком
долго прикидывалась верной женой, а Ваня постоянно в разъездах. Когда-нибудь
это должно было случиться…
И балкон пуст?! Но ошибки быть не могло, из квартиры
Желтухиных слишком явно доносились звуки ругани. Ошибки быть не могло, два
голоса: мужской и женский.
Был! Был мужской голос! Вани нет, кто же, тогда, ругался?
Глафира остановилась в центре гостиной, перевела дух,
огляделась и спросила:
— Где он?
Липочка опешила:
— Кто?
— Тот, с кем ты ругалась. Только не вздумай врать, — сразу
предупредила она. — Я насквозь тебя вижу. А-аа! Он там! Иду по следу! Иду!
И Глафира бодро устремилась в кухню.
“Я пропала!” — паникуя, подумала Липочка и решительно
преградила дорогу подруге:
— Не пущу!
— Не пустишь? Как это — не пустишь? Когда это ты не пускала
меня? А-ааа! Ха-ха! Я права! — возликовала Глафира. — Это свершилось! Свершилось!
Липка, ты молодчина! Наконец-то встала на верный путь! Не бойся, Ване тебя не
заложу!
“О чем это она? — растерялась Липочка и, сообразив,
ужаснулась: — В измене подозревает меня! Какая несправедливость! Но что делать?
На кухне труп… Ай, будь что будет, — решилась она, — чем убийство, все ж лучше
измена”.
— Да, Глаша, да, я на это решилась, — лихорадочно зашептала
она.
— Где он? — сделала стойку Глафира.
— Мой избранник на кухне.
— Познакомишь?
— Не сегодня, — делая огромные глаза, прошептала Липочка. —
Сегодня я не готова…
— Понимаю-понимаю, — закивала Глафира. — Сегодня и я занята,
прямо сейчас ухожу на всю ночь. Мой снова уехал, надо пользоваться моментом.
Ну, счастья вам.
Чмок-чмок. Прощай. Чмок-чмок. Я рада, безумно рада.
Чмок-чмок-чмок-чмок.
Подруги сердечно расцеловались, и Глафира ушла. Вздохнув с
облегчением, Липочка загоревала: “Что же это такое? Как теперь выглядит Ваня
мой? Он теперь рогоносец? И виновата я? Какой срам! Но я не виновата! Я верна
ему! Верна!”
Настороженная физиономия Романа показалась в дверную щель:
— Почему вы медлите, Олимпиада?
Она рассердилась:
— А что я делать должна?
— А разве избавляться от трупа вы уже не хотите?
— Хочу, но у меня неприятности. Вы слышали, Глаша подумала…
Роман нетерпеливо ее перебил:
— Да слышал я, слышал. Какая вам разница, что подумала
Глаша? Главное, что она из дома ушла, и муж ее в отъезде.
— И чем нам это полезно? — удивилась Липочка.
— Балконом. Отбуксируем труп на Глашин балкон, не на кухне
же ему лежать до середины ночи.
— Почему до середины ночи?
— Сейчас выносить опасно, — пояснил Роман.
— А потом?
— Потом, когда все уснут, я залезу на Глашин балкон и сброшу
бандита вниз, а вы будете посматривать, чтобы нас никто не заметил.
Липочка похолодела:
— А потом?
— Потом отволоку его в соседний двор и засуну в мусорный
бак. Есть у вас здесь где-нибудь мусорные баки?
— Сколько хотите, — одобрила план Липочка. — Если тащить
бандита на Глашин балкон и сбрасывать его оттуда, то путь до баков значительно
сокращается. Мои окна выходят в наш двор, а у нас баков нет.
— За дело, — скомандовал Роман. — Для начала перевяжите ему
голову.
Липочка изумилась:
— Зачем? Он же мертвый.
— Чтобы кровью не проложить след.
— Хорошо, — согласилась Липочка. — Только перевязывать
будете вы, я боюсь.
— Ладно, — махнул рукой Роман, а Липочка порадовалась:
“Какой он покладистый”.
Когда бандит был перевязан и оттранспортирован на Глашин
балкон, а кухня была тщательно отмыта от крови, Роман облегченно вздохнул,
устало провел ладонью по лицу и сказал:
— А теперь помыться бы и под кровать. Я что-то устал.
— Еще бы, — посочувствовала ему Липочка, — столько бед
свалилось на вас. Но ничего, сегодня вы выспитесь. Мой Ваня снова в
командировке, поэтому я на диване в гостиной вам постелю.
— Спасибо, — обрадовался Роман. — Хоть одну ночь проведу как
белый человек.
Липочка всплеснула руками:
— Ой! Вы же давно ничего не ели!
Он признался:
— Да, есть зверски хочу.
— Идите мойтесь, а я подогрею кашу, — скомандовала она и,
порхнув в кухню, захлопотала.
Вскоре манная каша, щедро сдобренная сливочным маслом,
источала парок в широкой тарелке. Роман вышел из ванной, уселся за стол и с
наслаждением потянул носом:
— Ух ты, вкуснотища какая!
