— А-аах, ешкин кот! — ахнула Глафира. — А как же Ваня?
Липочка скорбно вздохнула:
— Ваня об этом не подозревает. Роман живет под кроватью.
— В вашей спальне?!
— В нашей спальне.
— Вот так хохма! — прыснула Глафира. — В доме любовник, а
Ваня и не в курсах. Ну, Липка, ты настоящая стерва! — похвалила она подругу. —
Муж на кровати, а любовник под кроватью. И оба под рукой, точнее под…
Глафира запнулась, стрельнула глазами в дверь спальни и
заключила:
— Ну, не будем углубляться в подробности. Главное я поняла и
должна признаться: завидую, страшно завидую. Это надо же, засыпать под бочком у
мужа, а просыпаться в объятиях любовника! Просто блеск! Представляю как это
бодрит, как нервы щекочет!
— Да нет же, все не так, — попыталась оправдаться Липочка,
но Глафира ее не слушала.
Она была во власти разыгравшейся фантазии, она вся ушла в
воображение, которое рисовало картины, одна другой пикантней и острей.
— Ах, как это должно быть интересно! Как сексуально! —
восхищалась Глафира. — Жить тайно втроем! Но почему я сама до этого не
додумалась? — внезапно огорчилась она. — Почему бы и мне не завести свой
маленький гарем?
Сказав это, она подумала: “А я-то, дура, всякий раз
выпроваживаю Ваню, когда приезжает Пончиков. Почему бы мне его под кровать не
загнать? Хоть на одну ночь. Надо попробовать”.
Твердо решив тиражировать идею подруги, Глафира спросила:
— Так, говоришь, Ваня твой не догадывается?
Липочка сокрушилась:
— Не догадывается пока, но, чувствую, скоро догадается. Ты
должна мне помочь.
— Взять к себе твоего Романа? Нет-нет! У меня мало места, —
опрометчиво запротестовала Глафира, о чем тут же пожалела. “Чем идея плоха? —
мысленно опомнилась она. — Роман красавчик. И кровать у меня шире. Пусть под
ней поживет”.
Однако, было поздно. Липочка с досадой тряхнула кудряшками и
сказала:
— Все не так!
— А как?
— Ты должна взять к себе моего Ваню, а не Романа, —
зажмурившись, выпалила Липочка и снова схватилась за сердце.
— Что-ооо?!!!!!
Глафира открыла рот да так и застыла, соображая то ли она
услышала. “Липка Ваню своего, что ли, навязывает? Она же над ним тряслась, как
над бесценным сокровищем, а теперь избавиться хочет? Чтобы остаться с Романом?
Вот это любовь! — восхитилась Глафира. — Вот это у Липка приключение! Крышу
снесло прям со стропилами! А чем, спрашивается, я хуже?”
— Я что-то не поняла, — с трудом обретая дар речи, спросила
она, — ты мне, что ли, Ваню отдать своего хочешь? А куда я Пончикова дену?
Липочка замахала руками:
— Не отдать! Не отдать! Боже тебя упаси! Ваня самой мне
нужен!
— А чего ж ты тогда от меня хочешь? — удивилась Глафира.
— Чтобы ты мне помогла, отвлекла на себя моего Ваню.
— Как это — отвлекла?
Липочка зарделась:
— Я не знаю, ты у нас в этом специалистка: умеешь
подманивать мужиков.
— Короче, ты хочешь, чтобы я соблазнила твоего Ваню, — догадалась
Глафира и строго спросила: — Зачем тебе это нужно?
Липочка окончательно сконфузилась и, страдая от собственной
безнравственности, со слезами на глазах призналась:
— Чтобы он дома реже бывал.
— Та-аак!
Глафира подперла бока, прикусила губу, окатила подругу
презрением и выдала:
— Дожили! Это за кого ты меня принимаешь? За шлюху что ли
какую? Ха! Ваню ее соблазнить! Нет, ну это надо же? Это ва-аще что такое?
И так далее и в том же роде часа эдак на полтора. Долго,
долго стыдила подругу Глафира. Припомнила все, от горшка до школьной парты и
далее. Ты всегда меня потаскухой считала. Осуждала всегда меня, а теперь,
гляди-ка, и шалава на что-то сгодилась, понадобилась тебе…
Липочка плакала и оправдывалась, сгорая от стыда, заверяла
подругу, что никогда ее не осуждала… В конце концов дошло до того, что она у
Глафиры запросила прощения.
— Бог с ним, с Ваней моим, — окончательно сдавшись, сказала
она, — ты прости меня, Глаша, и зла не держи, это я от отчаяния. Ну, да
выкручусь как-нибудь, а не выкручусь, значит такая моя судьба. Сразу знала, что
затея глупая. Согласись ты, все равно с рук не сбыть проблемы.
— Почему?
— Так в Ваню моего все уперлось бы. Он у меня верный до ужаса,
спасу нет. На других женщин даже и не смотрит.
Очень впечатляющее заявление. Наша сестра, слыша такое,
обычно смеется, но в Глафире взыграло женское самолюбие. Не смотрит? На меня?
Что эта Липка о себе возомнила? На нее смотрит, а на меня не смотрит? Чем она
лучше? Решила дурища соревноваться со мной? Что ж, утру ей нос, раз сама
просит.
— Ладно, фиг с тобой, — согласилась Глафира, — не могу я на
горе твое смотреть. Подруга как никак, и сердце у меня не каменное. Сегодня же
Ваню к себе заберу, забавляйся спокойно с Романом.
Тут уже Липочка взволновалась:
— Как это заберешь? А если он не пойдет?
— Пойдет, куда денется. Я попрошу его починить бачок моего
унитаза. Всем известно откуда у Пончикова растут руки.
Липочка подумала, что у ее Вани руки растут примерно оттуда
же, но разочаровывать Глашу не стала, лишь уточнила:
— И долго он будет чинить твой бачок?
— А сколько скажешь, столько и будет, — пообещала Глафира.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Липочка сникла:
— Так все просто?
— Проще не бывает.
— И чем вы будете заниматься?
Глафира, заметив слезы в глазах подруги, вдруг проявила
благородство.
— Не бери в голову, — посоветовала она. — Ты обратилась к
специалисту экстра-класса. Твой Ваня будет жить у меня хоть день, хоть неделю и
при этом не станет тебе изменять.
— Как же это? — удивилась Липочка.
В глазах ее появилось недоверие, обидевшее Глафиру.
— У меня есть свои хитрости и секреты, — заверила та. — В
любое время можешь звонить и спрашивать чем мы занимаемся. Все скажу, как на
духу.
Липочка встревожилась:
— Что значит — в любое время? Он что, совсем дома бывать
перестанет?
