Он сделал резкое движение, потянувшись к телефону. Ноги его подломились, он едва сумел сделать шаг в сторону и рухнул в кресло. Голубка переступила лапками и внимательно воззрилась на мужчину круглыми серыми, под стать пятнышкам на крыльях, глазками.
— Видишь, какой я стал слабый, — извиняющимся голосом сказал мужчина, — никогда не думал, что мой срок придет так рано. Мне казалось, что я всегда буду нужен людям, не сам я, конечно, а мои идеи, открытия, изобретения, которые делают жизнь людей более приятной, удобной, свободной, насыщенной. И благодарность людей, их любовь и восхищение моими деяниями будет столь же вечно питать мою жизненную силу. Ан нет! Люди забыли меня при жизни, а те, кто еще помнят, хотят от меня только одного — все новых, более мощных и убийственных средств разрушения. Зачем мне жить? Полгода назад я расстался с людьми. Я отдал им свою последнюю разработку, итог пятидесяти лет работы Временной декодер, всего-навсего! А они чуть не рассмеялись мне в лицо, а за спиной крутили пальцами у виска Я ушел, ушел от них. И теперь собираюсь продолжить свой путь. Но я где-то ошибся в расчетах. Мне осталось одно дело, возможно, самое важное дело этого цикла моей жизни, а у меня недостает на него сил. Я мог бы сделать его раньше, но оно не таково, чтобы делать его загодя, без сигнала. Я ждал сигнала, а силы мои таяли, в результате мы имеем то, что имеем. Такие вот дела. Ты улыбаешься?!
Голубка действительно улыбалась, ее глаза смотрели ласково и нежно. Вдруг из них полился свет. Мужчина был волшебником света, именно он дал людям свет, который заливал теперь города по всей земле, но никогда в своих экспериментах он не получал такого сильного, яркого и ослепительного света. И с этим светом в его тело вливались силы и бодрость.
Но вот свет погас. Угасла и голубка. Она лежала на боку, не сводя глаз с мужчины. Он легко поднялся с кресла, подошел к столу, погладил остывающее тельце, нежно провел пальцами по голове, закрывая глаза, как человеку.
— Мы расстаемся ненадолго, — сказал он и продолжил раздумчиво: — Ты ждал сигнала, ты его получил. Вместе с энергией, которой должно хватить на выполнение последнего дела. Так не будем медлить! — Голос его окреп и зазвенел. — Завтра сочельник, наш добрый православный сочельник. Лучшего времени для ухода не найти! Я еще успею к праздничному столу у именинника!
* * *
Дороти постучала в дверь номера.
— Это Дороти, горничная, мистер Тесла. Время уборки, — крикнула она.
Стук без крика не имел действия. Крик без стука вызывал неудовольствие. Постоялец был строптив и своенравен, все его боялись как огня, даже важный метрдотель. Сколько раз ему приходилось полностью менять сервировку стола из-за маленького пятнышка на скатерти или севшей мухи! А стол-то отдельный, никто не смел за него садиться. Постоялец уже года три не спускался в ресторан, но стол для него всегда держали наготове, как и горячее молоко — единственную еду и питье, которые он употреблял. Все боялись старика, кроме Дороти. Наверно, потому, что ее дед был точно таким же — строптивым, своенравным, придирчивым, капризным, крикливым, но при этом очень добрым. Вот и у мистера Теслы уже лежит наготове квотер для нее, а если она вдруг вызовет ненароком его неудовольствие и он сорвется в крик, то она получит все два.
— Входите, мисс.
Тесла стоял на пороге номера и внимательно всматривался в лицо Дороти, как будто в первый раз ее видел. Дороти тоже окинула взглядом постояльца. «А он сегодня выглядит много лучше, чем в последние недели, даже вроде бы порозовел. Вот ведь старый, а какой элегантный мужчина. Эта белоснежная шелковая рубашка!.. Дорогущая, наверно! А халат — упасть и не встать! И как выбрит — аж блестит. И ведь сам со всем управляется, это в восемьдесят-то шесть лет!»
Тесла шагнул в сторону, сделал приглашающий жест рукой и даже немного наклонил голову.
— Присаживайтесь, мисс.
— Нет, спасибо, я лучше постою. А еще лучше — примусь за уборку, у меня много работы.
— Вы трудолюбивая девушка. Приступайте. А я с вашего позволения немного поболтаю с вами, одинокий, всеми забытый старик. Как вас зовут, мисс?
— Дороти, мистер Тесла.
— Вы замужем? У вас есть семья?
— Да, мистер Тесла, замужем, уже четырнадцать лет. И дети есть, мальчик и девочка.
— Очень хорошо. Но почему вы работаете?
— Великая депрессия… С того времени и повелось. А ведь еще родители, мы живем вместе. Отец так и не нашел работу.
— Да, тогда всем пришлось несладко. Никто не хотел вкладывать деньги в научные исследования, в создание новых аппаратов. Мне пришлось… Но что же это я все о себе да о себе. Лучше вы, мисс, расскажите мне, как вы живете, чем занимаете, что любите готовить и часто ли вы ходите в кино.
Вопросов у Теслы было множество, их хватило в аккурат до конца уборки. Дороти, скованная поначалу, разговорилась и даже, не переставая болтать, иногда думала о своем, как дома. «Вот ведь какой странный человек! Помешан на чистоте, выбрасывает новые, почти не ношенные перчатки и раз использованные салфетки, носовые платки и воротнички — сколько я их вынесла! Всю посуду ошпаривает кипятком, даже серебряную. И при этом терпит у себя этих голубей, всю грязь, что они разводят, нянькается с ними, как с детьми».
— Верите ли вы в Бога мисс? — прозвучал последний вопрос.
Дороти застыла в замешательстве. Нет, в Бога-то она верила, ведь выросла в набожной семье, она, помнится, говорила об этом мистеру Тесле. Но вот не вызовет ли ее прямодушный ответ раздражения? Ведь мистер Тесла — ученый человек, а все ученые — безбожники. А еще поговаривают, что он знается с нечистым. Она-то этому не верит, но все же боязно.
— Верую, — сказала она тихо, набравшись решимости.
— Очень хорошо! Безверие и пренебрежение гигиеной — вот два врага, которые способны уничтожить человечество, — провозгласил Тесла и тут же нашел еще один вопрос: — Верите ли вы в то, что Господь всеблагой рано или поздно все устроит наилучшим образом?
— Верю. А без этого как жить? — пожала плечами Дороти.
— Вы хорошая девушка, мисс. У меня есть к вам просьба. Она нисколько не обременит вас, а мне и, возможно, человечеству вы окажете большую услугу.
— Я все сделаю, как вы попросите, мистер Тесла.
— Одну минуту! — Тесла вышел из комнаты и тут же вернулся, неся в руках невысокую шкатулку красного дерева размером чуть больше стандартного листа писчей бумаги с латунным врезным замком. — В этом ларце хранятся чрезвычайно важные бумаги. Я нижайше прошу вас сохранить его, — он действительно низко поклонился и протянул шкатулку Дороти.
Она протянула было руки, чтобы взять ее, но замерла в нерешительности.
— Сохранить для вас, мистер Тесла? — спросила она наконец.
— Нет. За ней придут.
— Кто?
— Не знаю.
Дороти округлила от изумления глаза.
