Николай хихикнул.
Раздался плеск. Из темноты выплыла лодка. Стоявший в ней во весь рост гребец обмакнул весло в воду. Лодка остановилась. Белая одежда гребца светилась. В темноте он казался духом, всплывшим из пучины вод.
— Фиш? — вопросительно проговорил дух.
— Ноу, нет, — со знанием дела ответил Костя.
— Фрутс? — предложил житель преисподней.
— Не надо фруктов, — посоветовал объевшийся бананами Николай.
— Мадама?
— Мадам тоже не надо.
Лодка растаяла как видение.
— Ого, тлетворное влияние Запада коснулось уже и чистых, наивных туземцев, — сказал Николай. — Европейский сервис. Правда, наша страна по части девочек и лежалых товаров уже перегнала передовые западные страны. Вы давно работаете в этой системе?
— Третий год. Попал в нее совершенно случайно. Когда учился в школе все время бросал в кислоту железные опилки. Все думали, что пойду по химии. Но тут ударила перестройка. Химики оказались не нужны. А у отца в инязе был свой человек, пришлось специализироваться на хинди. Вот и катаюсь. Сначала безумно нравилось, а теперь я этих раскрашенных коров и змей в коробках не могу видеть даже во сне. Что значат ваши слова: «моя профессия лежит рядом с профессией литератора»?
— Как вам сказать?! Управляю домом, населенным людьми, которые до сих пор называют себя поэтами и прозаиками. Вымирающие животные, вроде птеродактилей.
В номере под потолком около лампочки спиной вниз повисла ящерица. Она висела, держась за потолок. Вместо коготков на ее пальцах были присоски. Повисев, ящерица спустилась по стене и юркнула в щель в полу.
Председатель товарищества вытянулся на койке и заснул тревожным сном. Это был сон человека, которому в ближайший день предстоит узнать, остался ли у него хотя бы один шанс.
Повторим: ночь перед решающей поездкой в Мадрас Николай спал тревожно. Ему снились река, всплывший около Адмиралтейства Шпенглер и сожительница Кочегарова с арбузом. Арбуз она принесла на вокзал встречать суженого. Не успел поезд с Кочегаровым подойти к перрону, как сон кончился. Полез и вовсе вздор: персиковый чиновник из мэрии на фоне игривой греческой скульптуры, вдова Крандылевского с тараканом в зубах и беглый Наседкин, копающий себе могилу на кладбище Сарыка-мыш в Турции.
— Бред какой-то, — сказал Николай, просыпаясь. — Не надо так волноваться. Будь что будет. Утро-то какое славное!
За тонкой сеткой, закрывающей окно, бормотали покидающие дерево скворцы. У кромки воды, толкая друг друга, выстраивались повзводно разноязычные любители бега трусцой. К утреннему завтраку туристы, предупрежденные Костей, явились дружно. Как по команде застучали сваренные всмятку яйца, захрустели на зубах наждачной жесткости тосты. В ожидании Бериара жители Череповца и Вологды заговорили о питонах и тиграх. И вдруг все разговоры смолкли: в зал вошла компания черноволосых мужчин в голубых летных костюмах. Метрдотель почтительно провел их к отдельному столику, а официант по его знаку принес и поставил для чего-то еще один, лишний стул.
— Летчики «Алиталии», — сообщил всезнающий Костя. — Между рейсами у них перерыв три дня, отдыхают всегда здесь, естественно за счет фирмы. Я думаю…
Он замолчал: с террасы в зал со стороны пляжа, распахнув махровый халат, входила античная Диана. Ее росту мог позавидовать центровой испанской баскетбольной команды «Реал». Нагое тело Дианы в распахе электрически светилось. Охотница подошла к столику летчиков, те пододвинули ей стул, богиня накрашенным ртом пригубила сок.
— Кто это, фотомодель, герцогиня Монакская? — Озадаченный Николай толкнул под столом Костину коленку.
— Стюардесса, дочь нищего башмачника из Калабрии. С такой фактурой не останешься в офсайде. Это ее последний рейс. Выходит замуж за аргентинского миллионера. Двести тысяч коров в пампе. Увидел ее в полете и потерял голову. Купил билет на обратный рейс, не вылез из самолета до тех пор, пока она не приняла его предложение.
Оглядываясь на итальянское чудо, туристы начали покидать зал, униженные и оскорбленные женщины зло молчали.
— Все собрались? — сурово спросил Костя, когда его приунывшая команда собралась на террасе. — Понимаю ваше волнение. Такое увидишь не каждый день. В женском теле бездна информации, как говорит московский художник Устинов. Не беспокойтесь, скотопромышленника она бросит через год. После осмия и урана женские формы на торгах в Сити сейчас котируются выше всего.
Автобус катил мимо зеленых холмов. Ветер с Бенгальского залива боролся с деревьями. На деревьях росли похожие на дыни желтые колючие плоды. Плоды тряслись.
— Кожаные куртки надо брать из Пакистана, — обменивались советами перед возвращением в Дели не выдержавшие шоп-соблазна туристы, которые все это, не жмотничая, могли купить в фирменных магазинах у себя на родине. — Антиквариат в старом городе… Гарусную нить на Джанат-пат… Кожу только оптом… Жаль, что в туре нет Бомбея. Там есть пещерные храмы. Когда едешь, вдоль дороги стоят индийские бабы с тарелками. Горсть изумрудов — двести рупий… Топаз… Опал… Рубин… Тигровый глаз… Шерсть надо брать в Агре.
В распадке между холмами блеснуло озеро. Автобус остановился около бамбуковой хижины. Из хижины вышел низкорослый в рубашке «сафари», Костя представил его:
— Лесник Джекоб. Он поведет вас по заповеднику. Ударный момент — поездка на моторной лодке. С нее вы увидите слонов. Незабываемое зрелище. Назад будем возвращаться по тигровой тропе. На все про все — три часа. Лодка уже у причала.
Когда туристы заняли места в лодке, заурчал мотор, винт взбил голубую пену, коричневый берег отступил и понесся вдоль борта. Из воды торчали голые стволы деревьев.
— Озеро искусственное, — объяснил Костя. — Окружающим полям нужна была вода, построили плотину, затопили джунгли. Мы на высоте два километра над уровнем моря. Туман, который ползет по склонам, не туман, а заблудившиеся облака… Джекоб говорит, что вы уже можете видеть слонов.
— Где?
— Смотрите вверх.
На горах в белых клочьях тумана плавали крошечные красные пятнышки.
— А нельзя ли попросить их подойти поближе? — спросил Николай. — Они же умные животные. Они поймут, что деньги уплочены.
Единственный бинокль в группе пошел по рукам.
— Джекоб говорит, что это дикие слоны. Они никогда не служили в храмах и не бродили по городу. Любят прохладу и сочную зелень. К воде они спустятся осенью.
— Довольно невежливо с их стороны. Тот зверь, что работал на лесопилке, мне понравился больше, — сообщил Николай. — Его можно было потрогать за ногу. Спросите насчет тигров. Я не хочу, чтобы они съели меня. У моего знакомого в Приморском крае тигр сожрал шапку. Он забыл ее в столовой, а когда вернулся бомжи, которые собирали там женьшень, сказали, что шапку унес тигр.
Костя перекинулся двумя фразами с лесником.
