Книга Визит в абвер, страница 18. Автор книги Александр Сердюк

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Визит в абвер»

Cтраница 18

— Я тут для вас приготовил одну схемку, — сказал шеф, вынув из сейфа пол-листа тонкой, чуть ли не папиросной бумаги. Воспользуйтесь ею на обратном пути. Без нее фронт не перейдете. Это ориентиры моего переправочного пункта. Мельденкопфа.

— Премного вам благодарен. — Царьков долго водил глазами по начертанным черной тушью линиям и, превратив бумажку в узенькую полоску, спрятал ее за подкладку пилотки.

Последней передачей Шустеру было личное письмо шефа, которое также следовало вручить из рук в руки. А чтобы не произошло ошибки — легко можно принять за гауптмана совсем другого человека, Баркель предложил курьеру внимательно посмотреть на фотографию своего адресата.

— Очень даже выразительное лицо… Запоминающееся, — бормотал Царьков, стараясь запечатлеть гауптмана в своей зрительной памяти.

Концовкой столь подробного инструктажа стали слова шефа о напарнике курьера.

— С вами полетит радист Ганс Деффер, — важно, словно открывая большую тайну, начал Баркель. — Это асс эфира, но очень плохо знает русский язык. Постарайтесь избавить его от необходимости объясняться с местными мужиками. Все переговоры берите на себя. Он — ваш подчиненный, младший сержант. В предписании сказано: находится в вашем полном распоряжении. Вашем! Вот видите, Царьков, как вы растете… У этого напарника золотые руки, не зря всю войну я держал его при разведшколе: из молодых курсантов он быстро делал классных радистов. Правда, своими умственными способностями Деффер не блещет… Но в его деле был бы острый слух да чуткие пальцы. Закодировать несколько фраз, затем быстро, без единой ошибки отстучать их в эфир — это ему пустяковое дело. Так что, хоть актер он и не на первые роли, но в нашей схватке с русскими без него не обойтись.

На инструктаж радиста времени ушло немного. Долго ли было объяснить Дефферу его задание, а также втолковать, почему в тылу противника надо с большой осторожностью выходить на связь. Под конец условились о днях и часах сеансов, длине волн, позывных. Каждую передачу Деффер будет начинать шифром — строкой из Пушкина «буря мглою небо кроет». Если его схватят и заставят работать под диктовку, в конце каждой передачи надо ставить лишнюю точку. Как бы случайно, по ошибке. Шефу и этого будет достаточно…

Глава девятая

Ефрейтор Опара, готовясь в ночной наряд, допоздна провозился с немецким мундиром. Его фигура, пожалуй, меньше других соответствовала новой форме. Роста ефрейтор невысокого, в плечах не в меру раздался, грудь колесом, да и талия не отличалась изяществом. Видимо, по этой причине среди трофеев не нашлось ни гимнастерки, ни брюк, которые он мог бы надеть без помощи ножниц, иголки и ниток. Пришлось переставить все пуговицы. В результате этой операции Опара смог приодеться и стал мало-мальски походить на солдата вермахта. Больше самой формы выручало ефрейтора его лицо — вытянутое, с острым подбородком и длинным, с горбинкой, носом. Тут он без всяких скидок мог сойти за настоящего немца, даже арийца. Но лицо, как сказал ему при «генеральном» осмотре старшина Кирдищев, для предстоящего дела значения не имело. «Гости» спустятся с неба только ночью. Кто же в кромешной тьме станет разглядывать его черты?

Не повезло Опаре и в другом. Хотя до войны большинство его дружков изучало немецкий язык, он же умудрился поступить в школу с французским. По словам ефрейтора, этот язык почти не сопротивлялся ему, и француженка была в восторге от его чистого, с прононсом, произношения. Если бы с гитлеровцами предстояло объясняться на французском, он бы еще блеснул. Но немец не поймет ни француза, ни русского, и Опара, даже со своим безупречным произношением, только испортит дело.

К вечеру Алексей заучил с дюжину слов, наиболее часто употребляемых при задержаниях. Да он и раньше знал, зачем кричать «Хальт!» или «Хенде хох!». Ефрейтор мог проявить и более вежливое обхождение, например, сказать «Битте». К другим словам он пока не прикасался, ибо рисковал забыть освоенные. К тому же его командир Корнеев заранее шепнул ему, что в наряд пойдут вместе. Ну а если идти с сержантом, то можно вообще ничего не знать.

Своего командира Опара не узнавал. Корнеев больше, чем кто-либо, походил на немецкого унтер-офицера. Форма на нем сидела так ладно, будто была сшита на заказ опытным мастером. Правда, после того как отделенный усердно поползал по поляне в новеньком мундирчике, внешнего лоска на нем поубавилось. И, тем не менее, Корнеев по-прежнему имел вид стройного, подтянутого немецкого вояки. Как человек внутренне дисциплинированный, он глубоко прятал от подчиненных свои чувства, не ахал и не охал, не плевался и не чертыхался, а все делал с сознанием острой необходимости. Приодевшись, он сбегал к старшине за трофейными рожковыми автоматами и накоротке провел с ефрейтором стрелковую тренировку.

Когда за лесом спряталось солнце и между деревьями поползли ранние сумерки, дежурный объявил Корнееву и Опаре приготовиться к выходу в наряд.

— Как чувствуете себя, товарищ ефрейтор? — спросил сержант точно так же, как, бывало, спрашивал перед выходом на охрану границы.

Корнеев знал, что ефрейтор здоров, бодр и нести службу может, но уставной порядок в любых условиях соблюдал неукоснительно.

— Зер гут, господин унтер-офицер, — отчеканил Опара. — Только не принять бы мне вас в лесу за натурального гитлеровца. Скоро стемнеет… А эта паршивая одежка, знаете, как глаза намозолила? У меня на нее особый рефлекс выработался: стоить только побачить, и указательный палец сам спусковую скобу шукае.

— Смотря как на нее глядеть…

— Та я ж, товарищ сержант, це добре знаю… Глядеть надо через прорезь прицела прямо на мушку.

— А тут, товарищ ефрейтор, от нас прямая линия не всегда требуется. Тут врага распознавать надо не так по форме, как по содержанию. Вон как наш капитан того мотоциклиста.

— То ж капитан…

Самородов поджидал солдат в палатке. Для отдачи приказа он повесил над столиком из не струганных досок схему, где были старательно прочерчены лесные дороги и тропы. Тропа Озерная сначала шла просекой, затем опушкой, в точности повторяя все ее изгибы. В том месте, где лес рассекала главная проселочная дорога, она круто, почти под прямым углом, устремлялась к перешейку между озерами. За озерами проселок врезался в степь, а по его обочинам чернели аккуратные прямоугольнички — дома населенного пункта. Педантичный капитан с часами в руках высчитал, сколько времени потребуется на то, чтобы добраться до населенного пункта обычным и форсированным шагом и даже бегом, если потребует обстановка. Такие подсчеты он делал и раньше, и эта кропотливая работа, казалось, не только не тяготила его, но и доставляла удовольствие.

Заслышав шаги, Самородов еще раз взглянул на схему, одернул гимнастерку и встал у входа. Корнеев и Опара, давя в себе смех, возникли перед капитаном точно привидения, непривычно и как-то неуклюже держа на груди чужие автоматы с рожковыми магазинами и металлическими прикладами. При появлении бойцов в такой экипировке лицо начальника невольно поморщилось, но едва Корнеев начал докладывать о готовности наряда к службе, оно приняло строгое выражение, соответствующее данному моменту.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация