Уже во второй половине дня все чаще стала раздаваться команда «Внимание! Танки!». Когда стемнело, мы получили приказ занять круговую оборону поблизости от маленькой деревушки. Наше отделение связи встало на постой в гостиной сельского дома.
Ранним утром над спящими раздался крик посыльного: «Томми прорываются сюда станками!» По приказу мы кинулись к машинам. Еще не рассвело. Холодный туман стоял в низинах и еще больше затруднял видимость в сумерках. Вскоре мы подъехали к перекрестку дорог и заняли оборону. Завернувшись в плащ-палатки и одеяла, мы стали поджидать противника. Подвезли на тягаче противотанковую пушку, расчет которой занял огневую позицию за кустарником. Если я не ошибаюсь, это было 21 или 22 мая. Кто это точно может сказать в том месяце, представлявшем собой сплошное нагромождение событий!
Утром, так и не дождавшись противника, мы снялись с перекрестка и отправились в северо-западном направлении. Издалека доносились раскаты артиллерийских залпов противника и сухой треск танковых и противотанковых пушек. Мы пока в бой не вступали, хотя то и дело, то тут, то там раздавались пулеметные очереди. Однако они не были причиной для того, чтобы останавливать наше движение. Но другие части нашей дивизии вели тяжелый бой с прорвавшимися танками противника.
В последующие дни мы то наступали, то оборонялись. Противостоявшие нам английские войска умели воевать и доказывали нам это каждый час. Их «мобильная оборона» была мастерской. Панического бегства не было нигде.
Постепенно мы оттеснили британцев к Бету и окопались на местности между автодорогой и берегом канала непосредственно перед сельскохозяйственной фермой.
Томми по ту сторону позиций ограничивались лишь беспокоящим огнем артиллерии, а в остальном были настроены мирно. Из нашей авиации мы видели только один «Физелершторх», целыми днями нарезавший над нами круги. Примечательно, что каждый раз его появление было связано с более или менее точными попаданиями артиллерии. Был направлен запрос и получен ответ, что в нашем районе нет в воздухе ни одного немецкого разведывательного самолета этой марки. Когда он появился в пятый раз, прикрывавшая нас зенитка сняла его с неба. Оказалось, что самолет с немецкими опознавательными знаками пилотировался английскими летчиками.
ПОЗОРВЛЕ-ПАРАДИЗ
Вечером 26 мая нам разъяснили обстановку. Перед нами оборонялись Королевский Норфолкский и Королевский Шотландский полки британского экспедиционного корпуса. Наша 2-я и 3-я роты уже готовились форсировать канал. Наше отделение связи было придано 1-й роте, то есть моему прежнему командиру роты. Связь с батальонным командным пунктом была установлена посредством легкого телефонного кабеля.
Было еще светло, когда 2-я и 3-я роты под проливным дождем и снова усилившимся артиллерийским огнем справа от нас перешли канал по восстановленным нашими саперами мостам и сразу же захватили территорию.
Пока саперы улучшали переправу, мы под покровом темноты перешли в только что отбитый населенный пункт и заняли там наскоро подготовленные позиции.
Ранним утром 27 мая наше отделение связи получило приказ немедленно прибыть на командный пункт 3-й роты, так как там выбыло из строя все отделение связи. Командный пункт командира роты гауптштурмфюрера Кнохляйна расположился на старых позициях времен Первой мировой войны на участке леса. Мы сразу же восстановили связь с КП батальона, соединив разорванный во многих местах артиллерийским огнем англичан кабель.
Устало поднимавшееся из утреннего тумана солнце дало возможность продолжить наступление. Дорожный указатель показывал на Ле-Корне Мало. Минометы и тяжелые пулеметы заняли огневую позицию на опушке леса и вели огонь по выявленным целям противника в деревне в сотне метров от нас, в то время как стрелки продвигались по обе стороны дороги. Я наткнулся на молодого англичанина, от вида приближающейся смерти на лице которого кровь стыла в жилах. Он стоял, прислонившись спиной к земляному валу, с неописуемо безысходным выражением в глазах, в то время как яркая кровь толчками вырывалась из раны на его шее. Его руки тщетно пытались зажать артерию, чтобы сохранить жизнь в его теле. Даже при посторонней помощи спасти бы его не удалось.
Дальше! Внезапно пулеметные очереди ударили по отделению, продвигавшемуся по скрытой тропе, и превратили его в груду разбросанных человеческих тел. Один из них поднялся и, шатаясь, заткнув пальцем дыру в своем животе, пошел мимо меня в тыл.
Снайперы стреляли с крыш домов деревни, которую мы атаковали, прижимая нас к земле, и причиняли нам большие потери. Когда мы пытались оказать помощь раненым, то замечали, что у некоторых выходные отверстия от ран величиной с кулак, и спасти их невозможно. Они истекали кровью на наших глазах. Мы предположили, что англичане используют запрещенные международными конвенциями пули «дум-дум».
Огонь снайперов продолжал прижимать нас к земле. Каждый пытался обеспечить себе укрытие или прятал голову в траве. Тяжелые пулеметы замолчали. Их первые номера лежали с ужасными ранами у своего оружия. Лишь расчеты двух минометов в воронках времен Первой мировой войны остались невредимы и усилили свой огонь по всему, что могло служить укрытием для снайперов. Это обеспечило нам прикрытие настолько, что мы смогли убрать своих раненых. Когда минометы израсходовали боеприпасы, над полем боя снова возобладали англичане.
Раненые рассказали, что во время атаки их отделение ворвалось на вражескую позицию. После короткого ближнего боя англичане сдались и попросили оказать помощь двум раненым, лежавшим под одеялами. Когда отделение продолжило атаку, то эти якобы раненые вслед пощадившим их солдатам начали бросать ручные гранаты.
Раны, причиняемые специальными боеприпасами, и рассказ раненых подействовали на нас отрезвляюще и заставили взглянуть на противника в новом свете. После того как в том же лесу произошел случай такого же вероломства, это заставило нас предположить, что этот коварный способ ведения борьбы противник взял себе на вооружение.
Только через несколько часов, после того как по оборонявшимся в Ле-Корне Мало был открыт огонь сразу с нескольких сторон, нашей роте удалось продолжить наступление и ворваться в деревню. Оставшиеся в живых британцы отступили в направлении Ле-Парадиз. Моментально огонь противника прекратился. На переднюю линию были доставлены боеприпасы. Раненые ждали эвакуации, поредевшие отделения собирались вместе. Некоторые подкреплялись из сухарных сумок, нисколько не беспокоясь о том, какие это может иметь последствия при ранении в живот.
Дорога, вдоль которой на лужайке мы выложили своих убитых и по которой мы снова пошли в бой, вела нас к более крупному населенному пункту. Мы наступали в общем направлении на северо-восток.
Вскоре по нам ударили пулеметные очереди невидимого противника. Наполненные водой канавы, живые изгороди, стога соломы, отдельные дворы, высокая трава и густая молодая пшеница позволяли вражеским стрелкам великолепно использовать местность. Повсюду можно было встретить скрывающихся снайперов и пулеметные гнезда. Поддерживающие минометы не могли полностью оказать своего действия. Поле перед Л е-Парадизом было широким и ровным. Англичане оборонялись необычно храбро и ожесточенно. Потери убитыми и ранеными множились. Снова совершенно невидимый враг, вызывавший удивление своими способностями, прижал нас к земле. Мы должны были его достать во что бы то ни стало. Ползая по-пластунски и на четвереньках, мы приближались к нему. А он искусно и незаметно отходил. Однако до цели атаки мы должны были пройти тысячи метров, а после луга, дававшего нам укрытие, началось широкое и ровное вспаханное поле. Преодолевать его без поддержки было бы чистым самоубийством. Я вспомнил учения на полигоне. Как здорово нас тогда поддерживала артиллерия! «Показуха», — думал я теперь. Где все это время были наши орудия, сделанные на заводах «Шкода», я вообще не представлял.
