«Вот система! Никому нельзя верить. Кругом стукачи! Просил же Крылова помалкивать!»
— На том стоит и стоять будет русская земля, — прокомментировал, угадав мысли Ромы, Кирилл Павлович, — эксперт себе не враг. Ладно б там хулиганство было. А то мокруха. Штука серьезная. С огнем лучше не играть… Время пожароопасное. Пуля-то где?
Рома решил держаться до последнего патрона. Сдаться никогда не поздно.
— А может, это я Якубовского и хлопнул?..
— Нет, — спокойно ответил Копейкин, — во-первых, незачем было бы тогда пулю на проверку тащить. Это все равно, что обворовать, а потом прийти к потерпевшему сбывать краденное. А во-вторых, ты в тот вечер играл в теннис. Проверили.
— Не знаю я ничего про пулю. Крылов напутал что-то.
— Рома, у него в компьютере остались фотографии, — холодно напомнила Ольга Андреевна тем тоном, от которого даже честные сотрудники вжимали голову в плечи, — ты прекрасно понимаешь, что варианты «ничего не знаю» или «эксперт напутал» не пройдут. Давай не будем усугублять ситуацию.
«Сам знаю, что не пройдут. Придумайте что-нибудь получше…»
— Ладно… Мне нужно еще три дня.
— Нет! — отрезала Ольга. — У тебя уже было три дня. И судя по твоему виду, не очень простых.
— Оступился… Короче… Я Якубовского не убивал. И действительно играл в тот вечер в теннис. Фотографии из компьютера эксперта — это ни о чем. Вы прекрасно понимаете, что предъявить следствию можно только саму пулю. Или ствол. Ни того ни другого у вас нет. А слова — это только слова.
— Ну допустим, — осторожно согласился Кирилл, прикинув, что резон в словах новобранца есть, — и что за три дня изменится?
— Пока не знаю… Но обещаю, если не изменится ничего — я дам расклад.
Копейкин переглянулся с Ольгой. Та еле заметно кивнула. Конечно, можно было упереться, доложить Цареву, вызвать Слепнева, следователя. Как минимум на обыск парнишка заработал. Но опыт подсказывал, что его не сломать. Скорей всего, здесь что-то личное. И она догадывалась — что. Копейкин установил, кому звонила Виола из автомата. Это оказалось несложно — в автомате установлен обычный сотовый телефон на дешевом тарифе, только большинство граждан об этом не догадываются. А с учетом показаний секретарши о незнакомце в полицейской машине окончательно становилось понятным, что номером певица не ошиблась. Из незнакомого полицейского тот превратился в Туманова. И, если бы не Фокин, за ним бы уже ходила «наружка» и телефон стоял бы на «кнопке».
— Хорошо, подождем, — согласился он, — Якубовскому все равно спешить некуда. Три дня.
Они вышли из кабинета.
— Ну что? — спросила Ольга.
— Сам нахал, поэтому люблю нахалов… Но ноги за ним поставить все равно не помешает. Завтра закажем, а сегодня придется самим. Кто-то за ним, кто-то за приятелем. Выбирай.
— Я попрошу Чистова с Колькой. Мы посмотрим за Тумановым. Это важнее. Они, кстати, сегодня играют. В теннис.
— Не вопрос… Между прочим, есть старая кавказская притча. Хозяин виноградников заметил однажды, что вино из бочек в его подвале потихонечку убывает, а работник постоянно навеселе. Он быстро смекнул, в чем дело, и нанял охранника — следить, чтобы работник не прикладывался к бочкам. Первое время все было нормально, а потом хозяин обнаружил, что вино убывает в два раза быстрее, а навеселе пребывают уже двое — и работник, и охранник.
— Это ты к чему?
— Да как тебе сказать, Оль, чтоб не соврать, но и не обидеть… Вот вы оборотней в погонах ловите. А кто ловит… вас?
* * *
Долгожданное появление Фокина в клубе было восторженно встречено коллегами — любителями настольного тенниса. Но крики и веселый мат быстро смолки, потому что выглядел Рома так, словно вернулся с похорон близкого родственника. Да и бинтовая повязка на голове — не нимб. На вопросы: где его носило и кто повредил черепок — он лишь скромно потупился. Глеб сегодня пришел раньше него и разминал кисть, постукивая шариком о стенку. Витя Слепнев делал общефизические упражнения на шведской стенке.
— Золотая пара, наконец, в сборе… — констатировал Леня. — На интерес готовы сыграть? Или опять на щелбаны?
— Готовы, Лень, — невесело улыбнулся Фокин, — только дай минут десять — разомнемся один на один.
— Извольте… А мы пока разработаем новую тактику. Вас измором не возьмешь, только техникой.
Рома с Глебом отошли в дальний угол зала за свободный стол. Принялись разминаться.
— Что все-таки стряслось? — Туманов показал на повязку.
— Привет от Гаджи… Вернее, его брата, — сдержанно пояснил Рома, вяло отбиваясь.
— Что, он сюда приезжал?
— Нет… Я туда ездил. В командировку. Нарвался случайно.
Глеб сделал несложную подрезку, и шарик от ракетки Ромы угодил в сетку.
— На допрос вызывали? По Бараеву? — Туманов сильным ударом справа выиграл еще одно очко, хотя очки они пока не считали.
— Нет… Пулю доставал из сосны.
— Какую пулю?
— Которую ты из «винтореза» выпустил. В птичку. Помнишь?
— Зачем? — Рука у Глеба дрогнула, и он отбил шарик не совсем удачно.
Рома, не ответив, нанес удар справа — точь-в-точь такой, как его соперник несколько секунд назад. Тот не успел среагировать, и шарик, отлетев к стене, отскочил от нее и вернулся к его ногам.
— А ты не догадываешься? Продолжаем, чего встал…
— Ну, видимо, делать нечего, — настороженно предположил Туманов, поднимая шарик с пола и делая подачу.
— Да нет, Глеб… Есть чего. Недавно точно такой же пулей был убит некий Андрей Якубовский… Слыхал, наверно?
Да как не слыхать? Муж любимой женщины. На сей раз Туманов даже не пытался отбить удар. Он застыл возле стола, ошарашенно глядя на друга и не обращая внимания на вновь подкатившийся к ногам шарик. Обычно так смотрят дети, которых родители застукали за просмотром файлов с секретным домашним видео.
— Ты даже не представляешь! Якубовского шлепнули из той самой винтовки, которую мы с тобой нашли в гараже Бараева, — продолжал Роман, не отрывая взгляда от друга. — Ты ведь не сдал ее следователю… А Котов переправил ее фельдпочтой. За героин, изъятый у Гаджи. Продолжать?
— Да я же ее… — растерянно пробормотал Глеб, — блин…
— И еще одно любопытное совпадение. В тот день, а точнее, вечер, когда был убит Якубовский, ты не пришел в зал. У тебя заболела спина… Что характерно, раньше на спину ты не жаловался…
— Да она у меня правда заболела! На сквознячке после парилки посидел. Еле распрямился! Весь вечер дома валялся с грелкой и мазями.
— И кто-то это может подтвердить?
— В отделе мужики видели, как в раскоряку уходил…
— А дома?
