Из гостиницы они выехали в половине шестого. До Дворца культуры железнодорожников было рукой подать. Всю дорогу Гуров внимательно смотрел в зеркало заднего вида, пытаясь определить, не прицепился ли к ним хвост. По дороге им попалась афиша, говорившая о том, что сегодня состоится концерт с участием московских поп-звезд.
Эдик Носков фигурировал там как Эд-энд-эн. Видимо, амбициозный парень предпочел вычурный и непонятный псевдоним своей не слишком благозвучной фамилии. Диана по этому поводу не комплексовала. Она выходила на сцену как Милютина.
Но афиша интересовала Гурова лишь потому, что подтверждала — концерт столичных певцов не тайна, о нем было заявлено открыто. Значит, тот человек, который хочет убрать Эдика с дороги, тоже прекрасно об этом осведомлен.
Но вот как он будет осуществлять свой план? Сыщик ломал над этим голову со вчерашнего дня. Он старался угадать мысли убийцы, ставил себя на его место.
Выстрелить во время концерта — замысел неоднозначный. С одной стороны, там много народа. Можно легко затеряться в толпе, бросить ствол с глушителем прямо на пол, а для начала притаиться где-нибудь на галерке. С другой — нужно суметь хорошо прицелиться, чему толпа не способствует. Да и мишень постоянно движется. Эдик, разумеется, на сцене не столбом должен был стоять.
Допустим, опытный киллер решит выстрелить в Эдика во время концерта. Для этого ему нужно хорошо выбрать момент, удачно прицелиться, воспользовавшись замешательством, сбросить оружие и смешаться с толпой. Он может попытаться уйти каким-то левым хитрым путем, но для этого ему необходимо отлично знать здание и всю его конструкцию. У киллера вряд ли было время все это изучить.
Еще нужно суметь пронести в зал пистолет. На входе на наличие оружия персонально никого не проверяли. Все-таки это было мероприятие не того уровня. А ставить местную полицию в известность о том, что столичной звезде может угрожать опасность, полковник Гуров не хотел.
Не исключался и вариант выстрела в Эдика перед дворцом культуры, до концерта либо сразу после. Второе вероятнее, опять же по причине того, что из здания повалит толпа зрителей. Гуров опасался именно этого, поэтому внимательно осматривал окрестности, когда они подъезжали к месту проведения концерта.
В здание они вошли с запасного входа, рядом с которым их водители и поставили свои машины. Эдик и Диана вслед за группой технарей прошли в комнату, где должна была состояться репетиция. Гуров остался ждать их. За несколько минут до начала концерта он и охранники заняли свои места. Молодой Витя сел рядом с Гуровым, а Рябинин устроился на первом ряду, у самой сцены.
Публика уже собралась. В основном она состояла из молодежи. Парни и девушки вели себя по-разному, одни весьма шумно, другие поспокойнее.
В зале потемнело. Освещенной осталась только сцена, на которую после громкого объявления ведущего вышел Эдик Носков. Одет он был в соответствии с молодежной модой, но слишком уж ярко. Видимо, это было в его вкусе.
Зазвучала бодрая музыка, полилась легкая мелодия, и послышался голос Эдика. Технари включили фонограмму. Молодой Носков двигался ей в такт, старательно открывая рот. Даже слишком.
Гуров следил за его выступлением не без любопытства. Он еще ни разу не слышал младшего Носкова, и ему было интересно, насколько же тот талантлив. Увы, никаких особых дарований полковник не заметил. Правда, голос у Эдика был неплохой и даже поставленный. Наверное, мать нанимала ему педагогов, и их усилия все же дали результат.
Но вот его манера вести себя на сцене разочаровывала Льва Ивановича. Эдик двигался скованно, предпочитал вообще стоять на месте. Его поведение выглядело неуверенным. Он казался заторможенным, словно боялся сделать что-то не так.
То ли транквилизаторы, которыми его пичкали все предыдущие дни, сделали свое дело, то ли стресс в связи со смертью матери столь сильно повлиял на парня. Так или иначе, а умения, что называется, держать зал у Эдика не было.
Гуров подумал, что вся его популярность держится на денежных средствах, которые мама и папа вкладывали в музыкальную карьеру сынишки, а также на смазливой мордашке. Что еще надо девочкам-малолеткам? Для публики такого уровня все было вполне нормально.
Во всяком случае, аплодисменты Эдик срывал после каждого, извините, исполнения. Любая песня приветствовалась дружным визгом девчонок, которые вставали со своих мест, пританцовывали, подпевали, периодически выкрикивали всякие глупости.
Эдик закончил первое отделение. Он поклонился, неловко собрал цветы, которые со всех сторон тянули к нему девчонки, послал им воздушный поцелуй и скрылся за сценой.
Перерыв был недолгим. В течение его Гуров не покидал своего места.
Второе отделение началось с выхода Дианы Милютиной. Она, по мнению Гурова, держалась куда лучше Эдика. Обладая врожденной грацией, усиленной занятиями танцами, девушка двигалась легко и естественно. Открывая рот, она точно попадала в текст. Голосок ее, правда, не представлял ничего выдающегося и на оперный явно не тянул. Все же Гуров остался доволен. Самарская публика встретила выступление Дианы довольно равнодушно, слушала ее без особого восторга.
Когда же во втором отделении снова вышел Эдик, зал наполнился криками и визгами. Эд-энд-эн поклонился и опять принялся старательно изображать пение под фонограмму.
Концерт закончился чуть позже, чем намечалось. Крики поклонниц заставили Эдика повторить две песни, однако много времени это не заняло.
Прежде чем покинуть дворец культуры, Гуров решил дождаться, когда толпа поклонников рассосется. Это оказалось не так просто. Многие девчонки проявляли настырность и уходить так просто не собирались.
Тут пришлось поработать местной охране. Эдик с Дианой смыли грим, надели обычную одежду. Охранники окружили их плотным кольцом и оперативно, вполне квалифицированно провели через задний ход, после чего машина сразу же отъехала.
Гуров сел в нее в последнюю секунду. Гастролерам оставалось войти в вагон поезда, отправляющегося в Саратов. Остаток сегодняшнего вечера обещал быть безопасным.
Все прошло легко и спокойно. В вагон они вошли как самые обычные пассажиры и сразу заняли свои места. Абсолютно ничего похожего на то, чтобы за Эдиком кто-то наблюдал со стороны, Гуров не заметил. Охрана тоже не видела чего-то подобного.
Лев Иванович с Эдиком, как и было договорено, заняли одно купе на двоих. Носков-младший сидел на полке, и выражение его лица было каким-то непонятным. С одной стороны, оно выглядело усталым. По тому, как подрагивали его руки, было видно, что парень все-таки понервничал, выступая перед публикой. С другой — он был почти счастливым, словно этот концерт стал одним из лучших в его жизни, хотя Гуров полагал, что это отнюдь не так.
— Так что, можно расслабиться? — сказал сыщик и подмигнул своему попутчику.
— Я не пью, — отозвался Эдик, чем несказанно удивил полковника.
— Да я не об этом! — усмехнувшись, заявил Лев Иванович. — Давай-ка спать ложись. Программа у нас короткая, но насыщенная. Так что силы нужно восполнять. И не спорь со мной!
