— Добрый вечер, добрый вечер! — в своей артистической манере залопотал Сенин.
Однако, по мере того как до него доходило, кто перед ним, улыбка стала сползать с его лица. Уголки губ повисли.
— Добрый вечер, — почти шепотом заключил он и перевел взгляд на Кручина.
Тот держался увереннее, но ведь он и не знал, кто такой Гуров.
— Простите?.. — сказал администратор, оглядывая его.
— Полковник Гуров, МВД. — Лев Иванович показал свое удостоверение. — Как тут не вспомнить восточную пословицу про гору и Магомета! Только вот где гора? — Он в упор посмотрел на Сенина, который съежился под его взглядом. — Я имею в виду Федора Полонского, — пояснил полковник, не сводя глаз с Андрея.
— А его нет, — тут же ответил тот. — Он заболел.
— Да неужели? — с притворным удивлением спросил Гуров. — Ай-ай-ай! Когда только успел? Послушайте, Андрей! — Сыщик резко сменил тон. — Мне уже порядком поднадоело то, как вы водите меня за нос. Неужели вы думаете, что я так и буду послушно глотать лапшу, которую вы мне вешаете на уши? Если Полонский заболел, то кто полчаса назад сидел в кресле перед публикой?
Сенин как-то обреченно вздохнул и посмотрел на Кручина. Это был взгляд военачальника, только что потерпевшего сокрушительное поражение, хотя победа, казалось, уже была в его руках.
— Игорь Александрович… — беспомощно проговорил он.
Кручин скривил губы и обратился к Гурову:
— Ладно, теперь уже не скроешь. Давайте сядем в машину.
Он открыл «Мерседес», сел за руль, Гуров устроился рядом с ним. Сенину пришлось довольствоваться местом сзади.
Кручин прикурил от электрозажигалки, открыл окошко, выпустил дым и проговорил:
— Это был его двойник.
Сыщик несколько секунд осмысливал услышанное, потом сказал:
— Так, допустим. Но с какой стати? Где сам Полонский? Имейте в виду, если вы сейчас не скажете мне правду, то завтра он будет объявлен во всероссийский розыск.
— Да не надо никаких розысков! — Кручин махнул рукой. — Искать-то нечего. Дома он. Если хотите, можем вас прямо сейчас туда отвезти.
— Было бы лучше всего, — заявил Гуров.
— Да бесполезно это, поймите, — заявил администратор и вздохнул. — Ладно, вам мы скажем как есть, только не хотелось бы, чтобы об этом стали трепать по всей Москве.
— Главное управление МВД — это не служба сарафанного радио. — Полковник пожал плечами.
— Пьяный он, — нехотя сказал Кручин. — Точнее, в запое. Полонский периодически надирается до невменяемого состояния. Вот и на этот раз!.. Причем сейчас он ушел в черную дыру особенно глубоко и, кажется, надолго. Мы с Андреем не один день пытались привести его в чувство, но у нас так ничего и не получилось. А сегодня эфир! Что было делать? Отменять передачу? Пришлось быстренько найти человека, объяснить ему задачу и посадить в уголок.
— Чтоб никто не уволок, — пробормотал Гуров. — И часто с Полонским такое случается?
Кручин неопределенно покрутил пальцами в воздухе и сказал:
— Раз в год-полтора. За четыре года существования программы это, кажется, третий раз.
— Нет, было еще, когда он с Гавайев вернулся, пристрастившись к местному рому, — напомнил Сенин. — Но тогда как-то удачно все получилось. Он не успел слишком глубоко нырнуть или просто быстренько отошел. А на этот раз — просто кошмар! Вы бы видели его, это же просто ужас! — Он театрально воздел руки, ища у Гурова сочувствия и понимания.
Полковник обдумывал ситуацию, постукивая носком ботинка по коврику.
— В комнате, где убили Анну Кристаллер, была обнаружена пустая бутылка из-под коньяка, — сказал он. — С отпечатками пальцев Полонского. Мне нужно узнать, как она там появилась. Сам ли Полонский ее принес, или кто-то подкинул.
— Ой, на этот вопрос я и сам вам отвечу! — быстро заговорил Сенин. — Если бы вы сразу спросили, я бы рассказал, ей-богу! Его эта бутылка. Он сам сунул ее под диван, когда опустошил.
— Но зачем? На столе было предостаточно различного алкоголя, — заметил Гуров.
— Ха! Достаточно. Это смотря для кого. Если Полонский пить начнет, то его не остановишь. Норма этого ухаря существенно превышает ту, которая считается приличной. Когда он идет на какое-то торжество, непременно прихватывает с собой бутылку. Потом Полонский периодически удаляется то в туалет, то в ванную и постепенно ее опустошает. Он не хочет, чтобы кто-то это видел, пьет как конь и очень боится, что кто-то это заметит. Полонский, вообще-то, стыдится своего пристрастия, — шепотом, словно по секрету проговорил Сенин. — Вот и у Анны дома ему все казалось, что тосты произносят слишком редко, а самому подливать было неловко. Он пошел с бутылкой в туалет, там оказалось занято. Полонский нырнул в комнату отдыха, быстро все допил, сунул пустую бутылку под диван и ушел. Ему же и в голову не могло прийти, что произойдет убийство и сотрудники полиции станут снимать отпечатки пальцев!
— А вам это откуда известно? — спросил Гуров.
— Да он мне сам признался сегодня, когда протрезвел немного. Я с ним третий день мучаюсь! — пожаловался Сенин. — Вчера и позавчера вообще невменяемый был, сегодня хоть немного соображать начал. Но о том, чтобы в эфир его вывести, и речи быть не могло. Ничего, теперь на поправку пойдет. Отлежится, отоспится, оклемается. Все будет хорошо. Не в первый раз.
— И не в последний, — сказал Кручин в сторону.
— Ой, Игорь, типун тебе на язык! — Сенин всплеснул руками.
— Да чего там! И так понятно! — Администратор смотрел на реальные вещи не с таким оптимизмом, как Андрей.
Потом он взглянул на Гурова и спросил:
— Так что, вы настаиваете на том, чтобы его повидать? Если да, то поехали, потому что я устал как собака и хочу пораньше лечь спать.
— Но мы сказали вам правду, — тут же заявил Сенин. — Неужели вы думаете, что Полонский может быть причастен к убийству Анны Кристаллер? Это же просто нонсенс! Если бы даже он — подумать страшно! — решил это сделать, то разве стал бы оставлять бутылку со своими отпечатками на месте преступления? Для чего? Желая подставить самого себя, да?
Но он напрасно убеждал Гурова. Полковник уже понял, что ехать к Полонскому домой не имеет смысла. Ему нужно было лишь выяснить, какова роль пустой бутылки, и он это сделал. Что же касается продолжения поисков убийцы, то документы, просмотренные сыщиком сегодня, должны были помочь в этом куда больше, чем беседа с полупьяным ведущим популярного шоу.
— Всего вам доброго! — Гуров открыл дверцу машины. — Езжайте домой.
Лев Иванович направился к своему автомобилю. Когда он сел за руль и стал выезжать со стоянки, Сенин и Кручин все еще сидели в «Мерседесе» и молчали.
По дороге домой у Гурова зазвонил сотовый. На табло светился номер Анатолия Петровича Носкова.
