С таким положением пенсионер смириться не смог и начал планомерно задавливать талантливую и успешную супругу, принижая ее достижения и раздувая до мегаразмеров любой недостаток или случайный промах. Рядом с женой, которая мало того что бездарна, но еще и вечно во всем виновата и вообще полная дура, он начинал чувствовать себя более значительным.
Особенно поражало Ольгу его коварство. Частенько он говорил жене, когда та учила роль:
– Давай помогу. Дай мне сценарий.
Доверчивая Алла протягивала ему текст и начинала декламировать реплики. Муж одобрительно кивал, водя глазами по строчкам, потом в какой-то момент поправлял.
Алла машинально повторяла за ним «исправленный вариант», шла дальше, потом останавливалась и озадаченно говорила:
– Но так не может быть… Получается нелогично. Должно быть именно так, как я сказала в первый раз.
И повторяла свой первоначальный вариант.
Муж недовольно морщился:
– Ты не так сказала! Ты сказала… А здесь написано вот так, и я тебя поправил!
Они вступали в пререкания, итогом которых во всех случаях без исключения становился вывод: Аллу подводят память и внимание и она профессионально несостоятельна. Муж всегда оказывался прав. А Ольга, которая как истинная фанатка обязательно читала сценарии всех фильмов, в которых снималась Алла Владимировна, и хранила присланные по электронной почте тексты в своем компьютере, каждый раз перепроверяла отрывки, ставшие предметом спора, и с ужасом убеждалась, что Алла была права.
Зачем он так поступает? Зачем? Ведь Алла Владимировна все правильно запомнила и сказала, а он ее поправил, потом сбил с толку и внушил, что она перепутала… И снова Ольга долго набиралась храбрости поговорить об этом с Томашкевич.
В ответ услышала:
– Ну что ты говоришь, деточка! Он прав, я действительно сбилась и ошиблась…
– Но он не прав! – горячо убеждала ее Ольга. – Я же следила за текстом, я видела своими глазами! Давайте я сама буду вам помогать учить роли.
Актриса устало вздохнула.
– Олюшка, девочка моя, ему очень трудно привыкнуть к своему новому положению, ему горько ощущать собственную бесполезность, вот он и старается быть полезным. Он же сам предложил помочь мне, значит, он хотел что-то сделать для меня. И если я начну и в этом прибегать к твоей помощи, то он почувствует себя совсем уж никому не нужным.
– Но он же вас обманывает! Вы все правильно говорите, а он вас сбивает и путает!
– Он не обманывает, – покачала головой Алла Владимировна, – он просто хочет быть полезным. Вот заметить ошибку и исправить – это реальная польза. И он находит ошибку. Даже если ее на самом деле не было. Я играю по его правилам. Потому что больше ничем не могу ему помочь. Я же не могу бросить работу и снова превратиться в домохозяйку, чтобы ему было легче справляться с ущемленным самолюбием. На одну его пенсию мы не проживем. И потом, он во многом прав, я не молодею, память уже не такая, как была когда-то, и учить роли мне становится все труднее. Я действительно многое забываю и путаю.
Ольга Виторт была девушкой умной и тонкой, ей два раза повторять не приходилось. Она отчетливо уловила нежелание Аллы Владимировны критиковать любимого мужа, поэтому больше на эту тему не заговаривала. В конце концов, все это – личная жизнь самой Аллы, и лезть в нее Ольга не собиралась.
После показа каждого нового фильма с участием супруги муж подвергал ее работу самому уничижительному разбору, который заканчивался одним и тем же выводом:
– Какой идиот придумал, что тебя вообще можно снимать в кино! Играла себе тихонечко в своем заштатном театрике – и никто тебя не видел и не слышал, там крупных планов нет. А в кино вся твоя бездарность налицо. Когда тебе наконец надоест позориться на всю страну? На тебя же невозможно смотреть!
Ольгу он не стеснялся, давно привык к ней и считал практически членом семьи, поэтому многое говорил прямо в ее присутствии. И Ольга каждый раз вздрагивала, видя, как поникают плечи у Аллы Владимировны и на губах появляется виноватая улыбка. Она не понимала, почему Алла не отвечает мужу резко и агрессивно, почему не сопротивляется его давлению, почему терпит все это безобразие. Однажды она набралась смелости спросить и услышала в ответ: «Я его люблю». Больше Ольга об этом не спрашивала. Любовь штука такая… Что тут скажешь?
А Алла Владимировна добавила упавшим голосом:
– И что уж тут скрывать – он прав. Я далеко не великая актриса. Просто крепкая поденщица, очень крепкая. Но все равно ремесленница. Великого таланта мне не дано.
Ольга с этим была категорически не согласна, но все ее доводы, все восхищенные слова и похвалы натыкались только на усмешку Аллы:
– Просто ты добрая хорошая девочка и искренне любишь меня, поэтому не видишь объективной реальности. А он прав.
В прошлом году муж внезапно умер, сердце подвело. И Ольга Виторт стала для Аллы Томашкевич самым близким и самым необходимым человеком.
Итак, муж Аллы Владимировны решал проблемы поднятия собственной самооценки путем унижения и уничтожения того, кто рядом, то есть своей жены. И, оставшись одна, Алла попыталась «подлечить» свою разрушенную самооценку за счет привлечения к себе абсолютной любви. Составилась, таким образом, невротическая цепочка «Муж – Алла – Ольга»…
Ей стало неприятно и почему-то даже стыдно. Возникло мерзкое ощущение, что ее использовали. Ведь она давно уже замечала, что иногда просьбы и требования Аллы Владимировны носили странный или чрезмерный характер. Но Ольга искренне считала, что гений имеет право на «тараканов», и «им, гагарам, недоступно» понимание, как гении думают, чувствуют и переживают.
Алла могла, например, позвонить ей в три часа ночи:
– Олюшка, приезжай, пожалуйста, мне так плохо…
Ольга выскакивала из постели, быстро одевалась, прыгала в машину, неслась через весь город, приезжала – и заставала вполне идиллическую картину: Алла Владимировна сидит в пеньюаре и раскладывает пасьянс.
– Что-то я после съемок заснуть не могу, – говорила она как ни в чем не бывало. – Посиди со мной, сделай мне чайку.
Через полчаса Алла Владимировна начинала зевать и отсылала Ольгу.
Конечно, такие вещи Ольгу задевали, но она уговаривала себя, что принесла реальную пользу, откликнулась на призыв, человек не почувствовал себя одиноким и брошенным. А то, что Алла Владимировна поступила эгоистично, вытащив работающую женщину посреди ночи, так она гений, имеет право.
* * *
С самого утра Дзюба отправился по месту жительства Валерия Петровича Ламзина. На быстрый результат, тем более положительный, он не рассчитывал, потому что поквартирный обход – дело муторное и долгое, требует нескольких дней. Если, конечно, делать все по уму и не оставлять без внимания ни одного человека, который в интересующее следствие время находится в этом доме. Где-то двери открывают, где-то – нет. А там, где открывают, зачастую говорят:
