— Я, что, не вижу, что ли? — развел руками Середин.
— Что ты видишь? Что ты можешь видеть?! — возвысил голос Сварослав. — То, что ты видишь, предназначено для плоти. А она — всего лишь сосуд духа. Хранители совершенны, и богатство духа для них дороже бренных накоплений!
— Да-да, я помню, — кивнул Олег. — Истинные арии так брезговали «бренными накоплениями», что не брали в руки ничего, кроме серебра. Оскверниться боялись.
— Ты ничего не понял, хвастливый рубака, — с горечью покачал головой волхв. — Арии брезговали прочими металлами, именно потому, что те подвержены тлену. Токмо век серебра равнялся веку потомков первых жителей небес, и токмо его они брали в руку, дабы не тратить сил на повторное обретение того, что уже получено.
— Век серебра равнялся веку ария? — ошеломленно переспросил ведун. — Это сколько же они жили?
— Много, — лаконично ответил Сварослав. — Вот наши хоромы.
Подойдя к одному из домиков, старик откинул кошму. Под ней обнаружилась шкура, под этой шкурой — еще одна, и только после этого гости очутились в доме.
Здесь оказалось тепло и относительно светло. Пол, стены, потолок — все, кроме небольшого слюдяного окна под потолком, было выстелено жесткими оленьими и более мягкими коровьими шкурами. Тепло исходило от стоящего в центре комнаты объемного казана из толстого серебра, внутри которого чуть покачивался мутный бульон и плавали куски мяса. Олег мысленно почесал в затылке: стоимость металла, понадобившегося для отливки этого котла, на глаз превышала цену всего города, который Середин успел увидеть. Вслух ведун ничего не заметил, просто обошел комнату — уж очень маленькой она представлялась по сравнению с домом. Метра три на три, не больше. Вскоре стало ясно, почему: за одной из висящих на стене шкур обнаружился проход в конюш— ню, где благополучно жевали сено гнедая и чалый Олега и оба Сварославовых коня. Увидев хозяина, лошадь заржала, требовательно стукнула копытом.
— Здесь я, здесь, все хорошо… — Ведун подошел к ней, потрепал по шее, прижался к горячей морде щекой. — Ты как, отдохнула?
Лошадь фыркнула и замотала головой, вырвав ее из рук.
— Да ладно, ладно, шучу, — рассмеялся Середин. — Отдыхай еще, мы никуда не торопимся.
На душе стало неожиданно легко и спокойно. Ведун скинул налатник и косуху на сложенные в углу сумки, туда же опустил щит, вернулся в жилую комнатку и присел к котлу, по-турецки сложив ноги; выдернул из костяных ножен на поясе свой тонкий короткий нож:
— Ну что, Сварослав, подкрепимся?
— Отчего не подкрепиться? — Волхв, обнажив свой обеденный клинок, подтянул повыше подол балахона, опустился напротив, наколол крупный кусок с полупрозрачной прожилкой, ухватился за него зубами.
Середин тоже выбрал и нанизал себе кусок мяса, неторопливо его объел. Когда закончил — взял еще, поинтересовался:
— А чем запивать дадут?
— Этим и запивать, — указал на бульон старик. — Али ты мыслил, мед-пиво поднесут? Так не балуют хранители винами да медами хмельными, сладостями заморскими, пряностями индийскими. А долг человеческий — дух свой растить…
— Это я уже слышал, — остановил его Олег. — Так, с запивкой все ясно. А как с удобствами? По нужде на двор бегать нужно?
— Женилку отморозишь, на двор бегамши, — усмехнулся в бороду волхв. — В хлеву бадья имеется на такой случай.
— Ну, тогда живем, — подвел итог ведун, вылавливая третий кусок и понемногу его обкусывая. Желудок, сперва обрадовавшийся щедрому горячему подношению, вскоре запросил пощады, не в силах вместить все, что хочется. — Однако сыто живут потомки небесных ариев.
— Плоть для хранителей — сосуд духа, — сладко зевнул волхв. — А потому сосуд этот надобно беречь, держать в тепле и сытости.
— Ты так и не ответил мне. — Задумчиво ковырнул ведун ногтем край котла. — Ты так и не сказал: сколько жили первые арии?
— Кронос создал их подобными себе. — Старик спрятал нож в ножны, поднялся от котла, отошел к стене, разгреб лежащие там оленьи шкуры. — И век их равен был веку божьему, золотому. Однако же злоба и плотские утехи сократили их век до века железного кольца. Каждый раз, как спускались потомки Кроноса с неба на небо, и сокращался их век. Золотой, серебряный, медный, свинцовый, оловянный, железный, глиняный. Злые великаны жили меньше дворового пса — и потому затеяли войну с богами. Дабы отнять власть небесную и вернуть себе век золотой. Но победили боги. А уцелевшие великаны смешались с потомками первых ариев — тех, что спустились на землю сразу с шестого неба и сохранили серебряный век. Они смешались с людьми и продлили свой век до железного, а людской сократили до… — старик запнулся. — Э-э-э… Тоже до железного. Посему и ведем мы свой род не от Кроноса, а от Сварога, прародителя, деда нашего. Токмо чистые дети и внуки ариев сохранили серебряный век. Токмо они живут до того часа, пока отлитая на их рождение серебряная ложка не рассыплется в серый прах. Так вот. А как спать соберешься, ведун, так у стены, что ближе к хлеву, тоже шкуры свалены. Они чистые, выделанные, на зимнем солнце выбеленные, от гнуса всякого выморожены. Заворачивайся в них без опаски и спи. Как боги о нас вспомнят, Лепкос придет. Лепкос с богами дружен…
Сварослав зевнул еще раз и окончательно затих.
— Век серебра… — задумчиво пробормотал ведун. — Это же сколько он должен жить?
Получалось, что много. Серебро, оно, конечно, не золото. Золото просто вечно. А серебро за несколько лет темнеет, покрывается пленкой, потихоньку разлагается. И все-таки… И все-таки срок его разрушения исчисляется как минимум сотнями, если не тысячами лет. И если кто-то из чистокровных арийцев родится сегодня, то, очень может быть, ему доведется слетать к Альфе Центавра по туристической путевке.
Олег тряхнул головой, чтобы избавиться от дурных завистливых мыслей, потом решительно откатился к стене и зарылся под теплые шелковистые шкуры.
Проснулся Середин от соблазнительного запаха жаркого. Закрутившись в теплой меховой постели, ведун высунул голову наружу и увидел Лепкоса, сидящего на корточках перед закопченным серебряным казаном. Из зажатого в левой руке мешочка хранитель доставал по одному какие-то мелкие коричневатые катышки, похожие на птичий помет, и попеременно кидал то в дышащий жаром котел, то себе в рот.
— Сегодня еще вчера или уже завтра? — сонно поинтересовался Олег, выбираясь наружу.
— Завтра, — усмехнулся хозяин. — Зело завтра.
«Зело», по всей вероятности, означало, что время давно за полдень. Через слюдяное окошко бил яркий свет, куча шкур у противоположной стены пустовала — у Сварослава, видно, уже нашлись неотложные дела.
— А это что такое? — кивнул на катышки Середин, присаживаясь к казану.
— Почки еловые.
— А-а-а… — Ведун успокоился, обнажил нож и наколол себе из густого соуса кусок помясистее. Почки хвойного дерева — известное средство от цинги. У северян, сидящих на чисто мясной диете, проблема с витаминами является хронической — равно как у вегетарианцев извечные заморочки с умственным и физическим развитием.
