— Вы не принимаете во внимание…
Ее тираду прервал телефонный звонок.
— Констебль Кларк слушает. Да.
Она кинула взгляд на Ребуса и, подвинув к себе блокнот, принялась писать. Предположив, что звонит тот самый полицейский с острова Хой на Оркнеях, Ребус принялся расхаживать по кабинету. Ему опять напомнили, почему он не годится для этой работы, почему он так не подходит для той карьеры, которую выбрала для него жизнь. Оперативный штаб по расследованию убийства действовал как конвейер. У каждого была своя маленькая задача, и каждый ее методично выполнял. Может быть, кто-то другой ухватится за ниточку, которую ты стал разматывать, а потом еще кто-то будет допрашивать подозреваемого или потенциального убийцу. Ты часть большого механизма. Ребус так работать не мог. Он хотел все нити держать в своих руках, хотел лично расплетать клубок с самого начала до победного конца. Его не без одобрения называли терьером — раз сжав зубы, он их уже не разжимал. Есть такие собаки — им приходится насильно разводить челюсти, иначе их не оторвать от горла врага.
К нему подошла Шивон Кларк.
— Есть что-то? — спросил он.
— Мой дружок-констебль выяснил, что Кухулин держал свинью, корову и несколько кур. Это была часть его натурального хозяйства. Констебль решил разузнать, что сталось с ними, когда Кухулин уехал.
— Мудрая мысль.
— Так вот, оказалось, что Кухулин продал их другому фермеру, а этот фермер ведет учет. Нам повезло. Кухулину пришлось ждать денег, и он оставил фермеру адрес в области Шотландские границы.
Она помахала перед ним клочком бумаги.
— Ты не больно-то радуйся, — охладил ее Ребус. — Речь идет об адресе двадцатилетней давности и о человеке, чьего имени мы не знаем.
— Уже знаем. У фермера и это записано. Его зовут Фрэнсис Ли.
— Фрэнсис Ли? — В голосе Ребуса слышались скептические нотки. — Уж не он ли играл за «Манчестер» в семидесятые годы? Фрэнсис Ли… или Фрэнк Ли. Хоть Фрэнсис Ли, хоть Фрэнк, моя дорогая, мне совершенно наплевать.
— Вы думаете, это тоже вымышленное имя?
— Не знаю, пускай полиция Шотландских границ выясняет. — Он оглядел помещение оперативного штаба. — Хотя нет, давай-ка по зрелом размышлении займемся этим сами.
13
Когда Джон Ребус по необходимости или по собственному желанию проезжал через какой-нибудь городок в Шотландских границах, ему в голову приходило единственное слово — аккуратный.
Городки эти при простенькой планировке были патологически чисты. Каменные дома без всяких изысков — никаких глупостей, все предельно просто и практично. Люди, которые скорым шагом шли из банка в гастроном, а оттуда в аптеку, были розовощеки и излучали здоровье, словно каждое утро, прежде чем усесться за фермерский завтрак, натирали лица пемзой. Местные жители двигались с грацией сельхозтехники. И какую бы женщину мужчина ни надумал познакомить со своей мамашей, она услышала бы, что он ей не пара.
По правде говоря, Шотландские границы наводили на Ребуса страх. Он эту область не понимал. Но он понимал, что, находясь гораздо дальше от любого крупного шотландского города, чем от границы с Англией, эти поселения и их жители должны были страдать неким раздвоением личности.
Но Селкирк был, безусловно, шотландским городом — и по характеру, и по архитектуре, и по языку. Ежегодная городская ярмарка еще не канула в небытие, не сдалась на милость зиме — о ней напоминали ряды неснятых флажков, трепыхавшихся на малейшем ветерке. Флажки украшали и дом, выходивший прямо на кладбищенскую ограду. Шивон Кларк проверила адрес и пожала плечами.
— Это точно пасторский дом? — повторил Ребус, чувствуя, что заехали они куда-то не туда.
— У меня записан этот адрес.
Дом был большой, с многощипцовой крышей, из серого унылого камня, но вокруг него зеленел пышный, цветущий сад. Шивон Кларк открыла калитку. Она пошарила глазами вокруг двери, но звонка так и не нашла, а потому воспользовалась дверным молотком в форме раскрытой руки. Никто не ответил. Откуда-то неподалеку до них донесся звук ручной газонокосилки, ее движения взад-вперед были ритмичны, как качание маятника. Ребус заглянул в окно на фасаде, но никаких признаков жизни не заметил.
— Мы попусту тратим время, — сказал он. — Зря прокатились в такую даль. Давай оставим записку и уедем.
Кларк заглянула внутрь через щель почтового ящика, выпрямилась.
— Может, поспрашивать у кого-нибудь, если уж мы здесь?
— Отлично, — сказал Ребус. — Давай поговорим с газонокосильщиком.
Они направились к калитке кладбища и пошли по засыпанной красной крошкой тропинке вокруг церкви. С задней стороны закопченного здания они увидели старика с газонокосилкой, которая вполне могла бы украсить витрину лавки древностей в Новом городе Эдинбурга.
Старик прекратил работать, когда увидел, что они направляются к нему по стриженному газону. Они шли словно по ковру. Даже если бы старик работал маникюрными ножницами, трава не могла бы стать короче. Он вытащил из кармана огромный носовой платок и отер загорелый лоб. Его лицо и руки имели цвет дубовой коры, лицо повлажнело от пота. Его немолодая кожа была туго натянута и отливала блеском, как спинка жука. Он назвался: Уилли Макстей.
— Вы по поводу вандализма? — спросил он.
— Вандализма? Здесь?
— Тут у нас оскверняют могилы, пачкают краской надгробия. Это все скинхеды.
— Скинхеды в Селкирке? — недоверчиво переспросил Ребус. — Сколько же у вас скинхедов, мистер Макстей?
Макстей задумался, шевеля челюстью, словно жевал табак или какой-то особенно тугой шмат мокроты.
— Ну, для начала тут у нас есть сынок Алека Таннока, — сказал он. — Он стрижет волосы короче уж некуда и носит, знаете, такие ботинки со шнурками.
— Значит, ботинки со шнурками?
— Он как школу закончил, так нигде и не работал.
Ребус покачал головой:
— Мы приехали сюда не из-за надгробий, мистер Макстей. Мы интересуемся этим домом. — Он показал на дом.
— Пасторским домом?
— Кто там живет, мистер Макстей?
— Священник, преподобный Маккей.
— И давно он там живет?
— Боже милостивый, я и не помню. Пятнадцать лет, может. До него жил преподобный Ботуэлл, и Ботуэллы прожили здесь четверть века, а то и больше.
Ребус посмотрел на Шивон Кларк: пустая трата времени.
— Мы ищем человека, которого зовут Фрэнсис Ли, — сказала она.
Макстей принялся жевать это имя, челюсть его ходила из стороны в сторону, двигались и скулы. Он напоминал Ребусу овцу. Старик отрицательно покачал головой.
— Не знаю такого, — сказал он.
— Ну, тем не менее спасибо, — поблагодарил его Ребус.
