— Вам это не пойдет на пользу.
— Да?
Парень неторопливо покачал головой:
— Нет, не пойдет. — Он повернулся и пошел назад, к своим приятелям. — Не то в следующий раз ваша машина вообще здесь не появится.
Ну конечно: стоило Ребусу подойти поближе, как он увидел, что его машина лежит брюхом на земле. Вид у нее был такой, словно она хочет стать невидимкой. Но на самом деле у нее всего лишь были спущены покрышки. Они еще проявили великодушие — прокололи только две. Он оглянулся. Группки ребятишек как не бывало, хотя, наверное, они и смотрели на него с безопасного расстояния из окна многоквартирного дома.
Ребус оперся спиной на машину и развернул бумажный самолетик. Он был сложен из листовки «Фринджа», и рекламный текст на заднике сообщал, что данная театральная труппа переезжает из центра города, чтобы дать одно представление в клубе муниципального округа Гарибальди.
— Вы сами не ведаете, что творите, — пробормотал себе под нос Ребус.
Навстречу ему через футбольное поле шли какие-то молодые мамаши. Одна сотрясала коляску для успокоения плачущего младенца. Другая тащила за руку орущего во все горло малыша постарше, но тому это не нравилось, он отказывался двигать ногами, и они просто скребли землю. В конце концов и младенца в коляске, и того, что постарше, доставили обратно в Гар-Би. Хотя и не без сопротивления с их стороны.
Ребус не мог осуждать их за нежелание возвращаться.
4
В оперативном штабе сержант уголовной полиции Брайан Холмс, рассмеявшись какой-то шутке, протянул констеблю уголовной полиции Шивон Кларк пластиковую чашечку с кофе.
— Над чем смеемся? — полюбопытствовал Ребус.
— Над кальмаром.
— А, это тот, в ресторане?
Холмс кивнул, отирая воображаемые слезы с глаз:
— Блеск, правда, сэр?
— Блеск.
Ребус оглянулся. В оперативном штабе кипела целеустремленная деятельность. К стене были прикноплены фотографии жертвы и подземелья, неподалеку висел график дежурств. График был расписан на пластиковой доске, и женщина-полицейский жирным синим маркером вставляла соответствующие имена из своего списка против графы «Место дежурства». Ребус подошел к ней и на ухо шепнул:
— Сделай так, чтобы мы с инспектором Флауэром дежурили подальше друг от друга, ладно? Даже если для этого придется ошибиться.
— У меня могут быть неприятности, инспектор.
Она улыбнулась, и Ребус подмигнул ей. Все знают, что держать в опасной близости друг от друга двух враждующих детективов контрпродуктивно. Но Лодердейл был тут старшим, и список составлял он, а он так любил смотреть, как летят искры, что счастливее мог бы себя почувствовать разве что в литейном цеху. Холмс и Кларк догадывались, о чем говорит Ребус с сотрудницей, но помалкивали.
— Я иду в тупичок Мэри Кинг, — спокойно сказал Ребус. — Кто со мной?
Вызвались двое.
Ребус присматривал за Холмсом. Холмс заявления об увольнении пока не подал, но поди знай, когда его подбросит. Тот, кто поступает на службу в полицию, обычно тянет лямку долгие годы, но вторая половинка Холмса тащила его в другую сторону, и трудно было предугадать, кто победит в этой игре на перетягивание.
Зато Ребус перестал присматривать за Шивон Кларк. Ее испытательный срок остался позади, и она обещала стать отличным детективом. Умная, проницательная, с хорошей реакцией. Далеко не каждый полицейский может похвастаться всеми тремя достоинствами. Сам Ребус по их сумме мог набрать процентов тридцать — в лучшем случае.
Небо было затянуто тучами, и день стоял влажный; гнуса было видимо-невидимо, и ничто не предвещало ветерка, который разогнал бы скопище отвратных мелких тварей.
— Это кто — тля?
— Может, мошкара.
— Я вам скажу, что это: гадость невыносимая.
Когда они доехали до здания муниципалитета, все лобовое стекло почернело от мошек, потому что жидкость в бачке омывателя кончилась. Ребусу вдруг пришло в голову, что фестиваль неразрывно связан с Хай-стрит. Большинство других центральных улиц города оставались такими же — тихими или шумными, — как обычно. Хай-стрит всегда была в эпицентре событий. На небольшой парковке муниципалитета места не нашлось, а потому он остановился на Хай-стрит. Выходя из машины, он прихватил с собой обрывок кухонного полотенца, поплевал на него и протер лобовое стекло.
— Нам бы не помешал хороший дождичек.
— Не говорите этого.
У входа в тупичок Мэри Кинг были припаркованы фургон и трейлер — явный знак того, что строители вернулись на работу. Вход в мясную лавку опечатан, но реставрационные работы шли своим чередом.
— Инспектор Ребус?
Его ждал пожилой человек. Он был высок, подтянут и, несмотря на жаркий день, одет в кремового цвета дождевик нараспашку. Его седые волосы не отливали серебром, скорее, они приобрели какую-то горчичную желтизну; на кончике носа сидели очки со стеклами в форме полумесяцев, словно очки требовались ему исключительно для того, чтобы разглядывать трещины в тротуаре.
— Мистер Блэр-Фиш?
Ребус пожал сухую, колючую руку.
— Я хочу еще раз принести извинения. Мой внучатый племянник бывает таким…
— Нет нужды извиняться, сэр. Ваш племянник оказал нам услугу. Если бы он с девчонками не пробрался туда, мы бы не обнаружили тело так быстро. А при расследовании убийства каждый час на вес золота.
Мистер Блэр-Фиш посмотрел на свои не раз чиненные туфли, подумал и кивнул, соглашаясь с доводами Ребуса:
— И тем не менее нехорошо получилось.
— Не для нас, сэр.
— Да, пожалуй.
— Может быть, вы нас проводите?..
Мистер Блэр-Фиш пошел впереди.
Он провел их через дверь, потом вниз по лестнице, прочь от дневного света в мир маломощных лампочек, под которыми сверкали галогенные прожекторы строителей. Все это напоминало декорации спектакля. Рабочие двигались с заученной точностью актеров. За плату в два доллара сюда можно было пускать зрителей, а исполнителям присудить золотую медаль «Фринджа». Старик был знаком со строителями и кивком их приветствовал. В остальном на полицейских никто не обращал внимания, разве что кто-то оценивающе поглядывал на Шивон Кларк. Строители есть строители, на земле или под землей.
Блэр-Фиш на ходу давал им кое-какие пояснения. Ребус решил, что, когда субботний констебль приходил сюда на экскурсию, гидом был не кто иной, как этот старик. Ребуса просветили, что тупичок в свое время — до эпидемии чумы, которая не раз поражала Эдинбург, — был оживленной магистралью. Вернувшиеся жители божились, что тупичок населен призраками умерших. Поэтому все снова покинули это место, и улица оказалась заброшенной. Потом случился пожар, после которого нетронутыми остались лишь первые несколько этажей зданий (эдинбургские жилые здания в те времена могли иметь до двенадцати — а то и больше — шатких этажей). После этого городские власти просто заложили плитами остатки зданий, а на них принялись строить заново, погребя тупичок Мэри Кинг под землей.
